Лекарство от стресса, или Исцеляющее сознание

Это довольно простой процесс, но он может занять время, и его придется повторять неоднократно, поскольку в нем может выявиться несколько слоев, и избавляться от них придется по очереди. Здесь полезно будет прибегнуть к помощнику, поскольку узость восприятия – и это не редкий случай – укореняется так глубоко, что человеку кажется, будто он смотрит на вещи реально, тогда как на самом деле его восприятие искажено. Помните, у Хизер тоже оказалось несколько слоев. Не останавливайте процесс восстановления реального восприятия, если под уже очищенным вами слоем окажется еще один. Знайте, что вы действительно делаете успехи.

Насколько я могу сказать, этот процесс у человека продолжается всю жизнь.

Как вы уже увидели на примере Хизер, дальнейший процесс пойдет легче, как только вы избавитесь от нескольких важных слоев. Несколько лет назад, когда Хизер избавилась от нескольких первых слоев укоренившегося в ней убеждения, что она недостаточно хороша, потребовалось несколько сеансов и несколько ведер слез, пролитых в процессе упорной работы, чтобы избавиться от этого ложного представления о себе. Позже, как вы убедились на примере сеанса, описанного выше, Хизер удалось легко и быстро очистить еще один слой. Вы можете сделать то же самое. Для этого нужно только практиковаться.

Мой гнев вернулся

Когда Джон позвонил и попросил о встрече, он признался, что недавно он с женой снова поссорился, причем ссора была весьма бурной. Вдобавок ко всему, позже у него скрутило спину. На следующий день, как только Джон вошел, я увидела, что он испытывает сильную боль. Я провела сеанс работы с телом, используя приемы краниосакральной терапии, включающие разговор с пациентом, воздействие руками, а также влияла на него своей энергетикой, оказывающей терапевтический эффект. После этого восприятие Джона расширилось, и он смог принимать свой гнев и боль с безоговорочной любовью, оказывающей целительное воздействие.

Сеанс начался с того, что я стала мягко накладывать руки на его поясницу и область сердца – участки его тела, в наименьшей степени наполненные энергией. Напряжение в его спине ощущалось моей ладонью, словно по ней прокатывались стальные тросы. Джон сказал, что поясница у него ноет уже в течение семи лет, боль становится все сильнее, и он на эту боль очень злится. «Я не могу играть со своими детьми. Я не могу работать на заднем дворе своего дома. Я боюсь малейшего ощущения, боюсь, что спину опять пронзит мучительная судорога. Последний раз ее скрутило после того, как я всего лишь немного прокатился на велосипеде. Я чувствую себя хрупким, и я просто ненавижу это ощущение».

Я почувствовала, насколько сильно его мучила эта проблема. Пока он говорил, мышцы его спины под моими руками стали еще напряженнее. У него было серьезное нарушение ощущения своего тела, и оно проявлялось прямо под моими руками. Мне стало ясно, что Джон не видел выхода из этого замкнутого круга: боль, ограниченность движений и отчаяние.

Узость восприятия перекрыла Джону доступ к его собственным внутренним ресурсам, которые могли помочь ему вылечиться. В тот момент он не сознавал, что такие ресурсы вообще существуют. Поэтому в первую очередь нам нужно было расширить его восприятие, чтобы он увидел новые возможности для себя.

...

Моя роль заключалась в том, чтобы помочь ему получить доступ к своей интуиции и встретиться с теми аспектами собственной личности, которые он держал под замком.

Вначале он перевел фокус сознания на поясницу и стал описывать свои ощущения. Вскоре он стал дышать медленнее и глубже.

«Что первым пришло в голову? – тихо спросила я. – Ничего не нужно редактировать или раздумывать, стоит ли говорить. Просто скажите, что первым пришло вам в голову».

«Я чувствую себя, словно огромное бревно. Один ствол без ветвей и без корней».

Я согласилась. Его поясница ощущалась неподвижной, большой и твердой, а не как обычная здоровая мышечная ткань. В его сердце, под другой моей рукой, также ощущался отголосок твердости.

«Как долго это чувствовалось?» – спросила я мягко.

Я почувствовала, что твердость смягчилась, когда он отвечал: «Не знаю, но я внезапно почувствовал очень глубокую печаль, когда вы положили на меня свои руки». Его восприятие начинало расширяться.

И опять я согласилась, потому что почувствовала печаль, когда она оставила его. Своим мысленным взором я увидела маленького мальчика, и через несколько мгновений Джон сказал: «Я чувствую себя сейчас так, как будто мне четыре года». Твердость смягчилась еще больше, пока он описывал холодный мир: ощущение одиночества, поездку на машине, боязнь гнева отца и неспособность матери защитить его. Я спросила Джона, как маленький мальчик справлялся со всем этим.