Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Прочие наставники лишь разводили руками и задавали себе – пока что только себе! – риторические вопросы о ясности ума своего седого руководителя. Не стоит, однако, осуждать их за скороспелые выводы и мнительность. Просто они не знали, что ульмэ, которую двумя руками бережно нес перед собой Мофф, теперь смотрела на мастера осмысленным спокойным взглядом и дышала свободно. С ее глаз исчезла мутная пелена, а зрачки внимательно следили, куда же ведут ее белокурую спасительницу.

Глава 13 Испытание. Тело

У Расщелины вечерело. Но только лишь потому, что в тот час вечерело на всем Вига. А значит, «циферблат» часовика, единый для всего подводного государства, определял такое же время суток и для этой его студеной мрачной окраины. И неважно, что вечерний час здесь никак не возвестил о своем наступлении: над опушкой леса Стуммах и опоясывающей ее песочно-корневой пустошью всегда опущен тяжелый занавес ночи. Его глухое многослойное полотно надежно драпирует нижнюю границу миров. Эдакий недвусмысленный намек, что здесь хозяйничает вечная зима, упиваясь собственной властью. Властью старой девы, ревностно оберегающей свой мир от посторонних.

Понравится ей это или нет, но «посторонние» прибыли.

Вот по одному из великанских деревьев щелгун косо полоснуло и тут же скрылось в редеющем лабиринте скользких стволов какое-то зубчатое лезвие. Дерево хрипло зазвенело изнутри, набухая густой ржавой смолой вокруг внезапного пореза на выпуклом рельефе черного тела. Холод тех вод тут же сделал свое благое дело: не дал смоле, этому жизненному соку щелгуна, разбежаться дорожками слез по древесной коросте распоротой щеки. Он заботливо прихватил их поток, закрутив одну из спиралей ледяного течения так, что она своевременно шарахнула дерево обезболивающей морозной волной. Смола загустела и превратилась в терракотовые гранулы застывшего янтаря. Словно и не было только что этой бессмысленной жестокости. Словно щелгун просто примерил на себя двойную цепочку с нанизанными на нее камушками, тускло переливающимися в темноте.

Из скалистых недр Расщелины отчетливо повеяло раздражением. Не мстительным, а скорее устало-будничным – таким, что против воли и здравого смысла вырывается наружу под конец длинного дня, взбаламученное неосторожным словом или взглядом. Еще бы! День дани, между прочим, на исходе, а торговцы из Центроводья так и не пожаловали.

Вопреки сомнениям Яллира, их все же ждали.

Ждали исключительно потому, что не любили оставаться в долгу. Быть должницами Ингэ, этого снисходительно ухмыляющегося потомка хранителя Одраэ, – последнее, чего желали бы в Расщелине. Утренние сквозные ветры того дня вместе с кружащимися воронками водорослевых обрывков, налетевших сверху, принесли весть о том, что три светооборота с прошлого оброка миновали. Сегодня, блюдя древний обет, Расщелине вновь предстоит выплатить дань: истощить свои и без того подточенные магические силы, дабы вживить их в неблагодарное, брыкающееся, стонущее, вырывающееся тело. А все зачем? Не иначе как виной всему жадность вига, их зависть и неуемная страсть к выхолащиванию своей цивилизации, невесть что о себе возомнившей. Все ради того, чтобы дотянуться загребущими руками до растительных и минеральных сокровищниц огненной земли. Самое смешное, что они наивно полагают, будто это и есть хваленое воплощение торжества их разума и дипломатии. Думают, этот путь проложит им прямую дорогу к процветанию.

Огромное, чудовищное заблуждение. Обитатели верхних вод даже не догадываются, что на самом деле тащат домой то, чего лучше бы им вообще не трогать. Да еще из тех мест, в которые не следует нос совать.

Глупцы. Беззаботные дети, заигравшиеся с цветными пузырьками яда в незапертой алхимической мастерской. Да, сейчас они, весело смеясь и еще больше распаляясь от своей безнаказанности, ловко перебрасываются и жонглируют ими. И совершенно по-детски отринув предупреждения старших, полагают, что так будет вечно. У них ведь расчудесно все получается, и даже Пастухи миров им не указ.

«Не было бы счастья, да несчастье помогло», – так, кажется, хором твердят они, вторя своему хранителю и искренне восторгаясь «новыми витками» наук и искусств. И это при том, что мало кто из них помнит, какое именно там было несчастье… Как Обитель в свое время окрестила сие недоразумение? Хм-м-м. Ах, точно! «Вынужденная мера по защите разума будущих поколений вига от тлетворных исторических явлений, зерна которых способны отравить эо потомков и поставить под угрозу развитие нашей цивилизации». Каково?! Еще и радуются – ни дать ни взять умалишенные, – что благополучно выплыли из темной пучины прошлого, которое к тому же, оказывается, «помогло» им творить нынешние безрассудства.