Лехнаволокские истории

Как закружилась потом, будто в танце, притоптывая, не помнит баба Настя. Как выбралась из чащи, как дорогу на трассу нашла… Не верила, что осталась жива, что медведь не разодрал ее, не помял. Помнит, как вновь и вновь начинала медвежью колыбельную, как пела нежно, с придыханием, чтобы умилостивить его. Как с ребенком с ним баюкала и все оглядывалась, уходя, оглядывалась: не тянется ли за нею, не гонится ли…

Не верилось, что потерял зверь интерес к ней, развернулся и не спеша побрел обратно в малинник, затерялся в густых зарослях. Жара ли была тому причиной или насыщенная утроба его, — неизвестно. Только когда опомнилась баба Настя, почувствовала, как отяжелели колени, осела и просидела, наверное, несчетное количество времени. И казалось — родилась заново.

А дома, едва переступила порог, сказала дочке:

— Налей, родная, водки. За рождение второе мое.

Татьяна изумилась:

— Что вы, мама?

— Даже не спрашивай, не спрашивай, дочка, — залпом влила в себя первые полста.

И смеялась и плакала, смеялась и плакала во хмелю, рассказывая про свое забавное приключение.

А потом к соседке, подруге своей давней бабе Кате пошла и у нее добавила. И уже всё казалось каким-то смешным и нелепым: как она на медведя наткнулась, как испугалась его и как песни ему пела то веселые, то колыбельные, будто пыталась околдовать.

А потом по улице шла и пела на всю округу:

Помню я еще молодушкой была,
Наша армия в поход куда-то шла… —

веселя скучающую на автобусной остановке молодежь.

Это было целое представление. Настоящий концерт. Баба Настя вынырнула неожиданно, из темноты. Веселая, живая, осоловелая.

— Скучаем? — бросила сразу, посмотрев на тусклые бесцветные лица девчат. — Мне бы ваши годочки, милашки, разве я сидела бы сиднем? Где женихи, куда их попрятали?

— Ой, баба Настя, шли бы вы домой, — попыталась спровадить её Ирина. — Вас, наверное, дома уже ищут.

Ирина совсем не в настроении — вчера они с Николаем не встретились, хотя она и видела, как мужики возились с опалубкой, приблизиться не решалась, — слишком много было незнакомых.

Злилась и на Дашку. Та, как наседка, только и шныряла туда-сюда мимо шабашников, в наглую опаляя Николая бесстыжими зенками. А улыбалась кому, хихикала — Мишке Суворову? Потом еще колоть стала, прибежала к ней домой, кудахчет:

— Я, — говорит, — Кольку только что видала. Он сегодня на остановку не придет. Я спрашивала. Они там армянину теплицу делают.

А вечером как накаркала — на самом деле Николай не вышел.

Когда он с бригадой ниже остановки прошел, Ирина не сдержалась, крикнула:

— Коль, выйдешь?

— Сегодня без меня, девчонки! — заулыбался он и помахал рукой, вызвав недвусмысленные ухмылочки у своих товарищей.

И хотя время-то было не позднее — около полуночи, — Ирина почувствовала, что он и впрямь не выйдет. Но домой не ушла, еще с час болтала с подружками, изредка поднимаясь с лавки и украдкой поглядывая на светящиеся, не задернутые занавесками окна Пашкина.

Иногда в них мелькал и силуэт Николая, и тогда сердечко её бурно заходилось, и девчатам приходилось одергивать Ирину, потому что в ту минуту она ничего вокруг не воспринимала.

В эту, воскресную, ночь Ирина была уверена на все сто, что Николай появится — с работы шабашники вернулись еще засветло. Она видела, как их неровная цепочка не спеша тянулась через весь поселок.

Баба Настя совсем некстати пристала со своими выдумками.

— Так, девчонки, сейчас вам будут женихи. Женихи-голубчики, голуби кудрявые… — затянула она одну из своих песен. — Ну-ка, выйди, Ирка, ну-ка, выйди, Галька, — потянула она Ирину за руку, пытаясь поднять её со скамейки, но Ирина уперлась и вырвала свою руку из её ладони.

— Баб Настя, вас уже Татьяна, небось, ищет.

— Ой, Танька, Танька, — запела с ухмылочкой баба Настя еще одну песню, но, не закончив её, тут же переметнулась на знакомую:

— «Вот кто-то с горочки спустился»…

Она заметила выходящего со двора Пашкина Колю Малого. Тот еще не успел закрыть за собой калитку, как Баба Настя закричала:

— Вот он наш милок, вот он голубок! — рассмешив и самого Николая.

— Что, баб Настя, праздник у вас? — спросил он, приблизившись.

— А как же, милок, — праздник. Самый настоящий праздник. Вот, танцую, видишь? — хлопнула она в ладони и закружилась под «Светит месяц»:

Мне не спится, не лежится,
И сон меня не берет.
Я сходила б к Саше в гости,
Да не знаю, где живет.

Однако допеть она не смогла, так как споткнулась, зашаталась и чуть было не упала, не подхвати её Николай под локоть.

Девчата прыснули от смеха, а баба Настя решительно отодвинула Николая от себя:

— Спокойно, спокойно, баба Настя в порядке, — сказала и опять пошатнулась. Её повело в сторону, и Николай был вынужден опять поддержать старушку.

— Может, вас домой отвести, Матвеевна?

— Домой? — посмотрела она на него непонимающе. — Зачем домой? Мы сейчас гулять будем. Девки, ну-ка помогайте, — скомандовала она и снова громко затянула: