Лексикон (СИ)

…Он был королём воздушного океана, точно так же, как аллозавр был королём джунглей. Огромные, двадцати ярдов в размахе, крылья несли стремительное тело, увенчанное головой с длинной зубастой пастью. Ящер спикировал на лодку. Цепкие пальцы задних лап сомкнулись на плечах капитана, кривые когти глубоко, до кости, вошли в мясо – и рывком вознесли жирное тело Стерлинга в небеса. Капитан завопил, судорожно забился, пытаясь ослабить хватку – но тщетно: повелитель воздушной стихии не собирался выпускать столь лакомую добычу. Он по-змеиному изогнул шею и впился зубами в голову капитана, разом содрав с неё половину скальпа. Стерлинг издал новый вопль. Кровь заливала ему глаза; вне себя от боли, он вскинул протез и потянул рычаг. Дюжина пуль «дум-дум» вырвалась из скрытого в стальной клешне ствола, разрывая на части плоть ящера, дробя его полые кости, дырявя кожистые крылья… Когти разжались, и капитан, кувыркаясь, рухнул вниз с высоты десятиэтажного дома – покуда каменистая речная отмель не прервала его полёт. Секундой позже неподалёку врезались в землю истерзанные пулями останки крылатого гиганта.

Ведомая призраками лодка причалила к берегу. Матросы – и люди, и «стим», молча обступили тело капитана, отдавая погибшему последнюю дань.

– Надо похоронить его, как полагается, – сказал кто-то. – Но у нас нет лопат…

Все взгляды обратились на Карла Мейстера.

– Отвезём кэпа в лагерь, – решил он. – И вот ещё что… К дьяволу этого чародея, парни. Мы возвращаемся.

***

– Места силы охраняются, – сказал Озорник. – И стражи таковы, что встречаться с ними не стоит. Не знаю, почему – но это заложено в самой природе таких мест, они словно бы притягивают опасных созданий… Впрочем, это касается Старого Света. Земля Чудовищ сама по себе – одна большая аномалия.

– Аномалиев хватат, эт верно, – вздохнул Потап. – Животны всяки неприятные…

– Не только это. Климат Нового Света значительно мягче. Здесь почти нет ледников, в то время как треть Евразии погребена под ледяным щитом… – Озорник нагнулся, поднял плоский камешек и кинул в воду.

– Чего мы ждём? – напряженно спросила Ласка.

– Отдыхаем. Прощаемся, – улыбнулся Осокин. – Со всем этим… – он широким жестом обвёл горизонт.

– Значит, ты не изменишь решения… – прошептала девушка.

– Посмотри на воду. Он ведь не изменит решения падать вниз, верно? – Озорник потянулся и встал. – Ну что же, пора. Идёмте.

Он встал и, не оглядываясь, двинулся вглубь острова.

– Потапка, я тебя прошу – не ходи с нами! – горячо зашептала девушка на ухо зверю. – Подожди здесь, а? Мне… Мне надо с ним поговорить…

– Ладноть, – вздохнул Потап. – Ты только это, осторожней там…

Ласка почти бегом догнала Озорника и пошла рядом, закусив губу. Слова теснились на языке – но не те, что нужно, совсем не те… Это уже сто раз было сказано…

– Лёва! Объясни мне ещё раз, что ты собираешься сделать…

– Скоро ты всё увидишь, – откликнулся Осокин. – К чему лишние разговоры? А впрочем, изволь. Это будет похоже... Ну, даже не знаю – на что. Вольное сообщество астероидов, танцующих в ночном небе. Сотни малых миров – и я надеюсь, что их обитатели будут немножко мудрее; станут беречь и хранить свой дом, поймут, как он нежен и хрупок… Человечеству предстоит очень сильно измениться, Ласка. Преодолеть свою алчность, свою глупость, свою корысть – иначе у него не будет шансов на выживание… Ты скажешь, это слишком жестокий урок. Да… Я не оставляю людям выбора, это так. Многие погибнут… Хотя и не столь многие, как тебе кажется, но жертв не избежать, конечно… Мы ленивы, милая. Слишком ленивы, чтобы поменять в этой жизни хоть что-то. А те, кто искренне этого желает и пытается… Они слишком слабы. Я хочу, чтобы каждый – каждый! Ощутил себя песчинкой на берегу бушующего океана и задумался о том, кто же он такой и зачем пришел в этот мир.

– Лев, постой… Ты хочешь вмешаться в небесную механику… И помоги нам бог, я отчего-то верю, что это тебе по силам… Но ты же не можешь знать, чем обернется твоё вмешательство… Все расчеты… Представь – одна-единственная переменная, которую ты не учел… Не знал…

– Ты не понимаешь! – покачал головой Озорник. – Мир совсем не таков, как тебе кажется. Это словно в театре… Помнишь тот, в который мы пошли на Пикадилли? Опускается один занавес – и там нарисовано море и плывущий корабль; опускается другой – и действие переносится в горы… То, что ты считаешь незыблемыми физическими законами – всего лишь условность… Такая же, как слова на песке. Их так легко смести и написать новые… Системы Коперника, Птолемея, античные представления о мире – я могу реализовать любую из этих схем. Могу сделать центром мироздания Землю, могу поместить весь мир на спину гигантской черепахи и заставить её плыть по бесконечному океану…

Они прошли через весь остров и поднялись на кромку обрыва. С обеих сторон клубилась водяная взвесь. Всё вокруг было мокрым – нескончаемый дождь орошал поросшие мхами скалы. Здесь, возле самого водопада, разговаривать было почти невозможно. Рёв падающей воды был столь громким, что приходилось кричать, и беседа словно сама собой превращалась в ссору.