Лексикон света и тьмы

На этом война могла бы для Хенри закончиться. Он снова выходит на работу, продолжает жить как прежде, и если Клара не шибко рада его возвращению, то хозяин его транспортной компании искренне благодарен, что он вернулся, он же, считай, спасает его, а то кто бы ещё ему помогал? Остаток весны Хенри развозит товары по городам и хуторам. Многие семьи он знает по прежним временам, но теперь все разговоры касаются войны, и Хенри быстро узнаёт, кто симпатизирует немцам, а кто нет, а потом едет дальше, к следующим разговорам, следующей сделке… деньги и похвалы текут рекой. Шеф настолько доволен, что приглашает Хенри на званый обед вместе с немецкими офицерами. Это самый настоящий приём – важные люди и офицеры. И он, Хенри, приглашён! За один стол с офицерами!

Хенри намывается и укладывает волосы, примеряет одну рубашку за другой и всё никак не выберет. Клара не может взять в толк, чего он так суетится, но Хенри её игнорирует. Гасит в себе ярость, когда она спрашивает, чего он так раздёргался из-за дурацкого обеда. Заткнись, говорит он, ни слова. НИ СЛОВА!

Хенри застёгивает последнюю пуговицу на рубашке, колдует над манжетами, чтобы они чуть виднелись из-под рукавов сшитого дедушкой пиджака, и ногой открывает дверь. Слышит, что на кухне заплакала новорождённая дочь – вопль бессловесного ещё существа, разочарованного отказом дать ей, что она хотела. Ну, Клара с этим разберётся, ему не до того, он идёт на обед. И он уходит. Хенри читает уважение во взглядах прохожих, а те, кто не обращает на меня внимания, те просто не в курсе, куда я иду, думает Хенри.

Радость и гордость, которые переполняли его, когда он звонил в звонок, разбиваются о нежелание немецких офицеров с ним общаться, они вообще его не замечают, едва снисходят до того, чтобы поздороваться, и продолжают свою немецкую беседу, которую Хенри почти не понимает. Нимало о том не заботясь, они знай себе веселятся, блистают униформой, смеются и хохочут, а Хенри сидит тихо и чувствует себя не в своей тарелке.

Но вот третий гость из вежливости проявляет к Хенри некоторый интерес. Герхард Штюбс. К счастью, норвежский он знает и светски спрашивает Хенри, кем тот работает. Хенри напряжённо улыбается и рассказывает о своей работе коммивояжёра. Что он на грузовике развозит товары по домам во всей округе, причём уже давно.

– Вы, наверное, довольно хорошо знаете местное население? – спрашивает собеседник с внезапно проснувшимся интересом. Теперь он настолько увлечён разговором с Хенри, что даже не реагирует, когда к нему обращается кто-то из немцев.

– Так а как же мне их не знать? – отвечает Хенри. – Само собой. Я знаю каждый хутор и все сёла и посёлки. Думаю, во всём Трёнделаге никто лучше меня его жителей не знает, – добавляет он, пригубливая вино из бокала. Штюбс на миг задумывается, глядя на тарелку, промакивает губы белой салфеткой, а потом поднимает глаза на Хенри.

– Тогда, быть может, вам известно и то, кто нам симпатизирует, а кто не очень?

– Ещё бы, – кивает Хенри. – Конечно же, известно. Я уж десять лет тут езжу, в самых богом забытых местах бываю. И все последние месяцы тоже езжу и отлично знаю, кто за оккупацию, а кто против. Больше скажу, я ещё знаю, кто и где закопал оружие, а кто прячет на чердаке радиоприёмник, если это интересно.

Теперь и два других офицера поворачиваются к ним, беззаботность с их лиц исчезает. Штюбс перегибается через стол, протягивает Хенри открытый портсигар и велит кому-то дать ему огня. Вдруг он, Хенри, оказывается в центре всего – и компании, и внимания, прямо как бывало в удачный день в кафе трезвенников, только сейчас всё лучше, весомее, важнее, потому что у него есть то, что им нужно.

Штюбс быстро бормочет что-то по-немецки, видимо, посвящает двоих других в курс их разговора, а потом снова смотрит на Хенри.

– Послушайте, Риннан, – говорит он, – мы ведём войну с расчётом выиграть её во имя наших детей, наших внуков и нашего общего будущего.

Хенри затягивается сигаретой. Примечает взгляды всех за столом, тишину в комнате, каждой клеточкой чувствует радость, но с деланым равнодушием выпускает дым и кивает, показывая, что слушает.

– И в этой войне нам очень важна информация. Особенно информация такого рода, которая вам доступна. Вы могли бы рассказать больше?

Герхард Штюбс хочет узнать о каждом хуторе и каждом посёлке, а Хенри в состоянии описать их так же подробно и чётко, как если бы его попросили описать комнату, в которой он вырос. Они едят, пьют, Хенри рассказывает о схронах с оружием и йоссинговцах. И у кого спрятано на чердаке радио, а кто переправляет людей через границу. Под конец вечера Герхард благодарит за беседу и говорит, что хотел бы не терять Хенри из виду, он для них важный источник.

И в его взгляде ни грана жалости. Ни следа насмешки или издёвки. Это признание, оно пьянит Хенри, заставляет его улыбаться.

Несколько дней спустя к ним домой является посыльный. Хенри слышит стук в дверь, потом входит Клара с конвертом в руке. Небольшой конверт кремового цвета, на котором изящным почерком выведено чёрными чернилами: «Хенри Оливер Риннан».