Лексикон света и тьмы

Р как Раздражение, которое нарастает в тебе от тычков и толчков, нехватки еды и скотского к тебе отношения. Сколько сил и усилий требуется, чтобы сохранить достоинство и человечность, когда вся система, в которую ты помещён, выстраивалась с единственной целью: отнять их у тебя?

Р как Разрушение, как Разложение, как Развал, как Распад, как Расчленение.

Р как Равнодушие.

Р как Расстрел, Р как Рёрвик.

7 сентября 1944 года Риннан просыпается от стука, кто-то барабанит в дверь спальни. Во рту сушняк, голова свинцовая, это похмелье от вчерашней попойки. В дверь снова стучат, и Карл спрашивает, не спит ли Хенри, потому что ему звонят. Риннан смотрит на часы на ночном столике. Времени всего четверть восьмого, значит, случилось что-то серьёзное, думает он, кричит: «Иду!» – отбрасывает одеяло и спускает ноги на холодный пол. В кровати рядом с ним никого нет. Ага, я один спал, думает он и пытается вспомнить вчерашний вечер, улыбающиеся лица и лица, разодранные смехом, по подбородку Инги течёт ликёр, а он, Риннан, перехватывает её руку, не давая стереть подтек, наклоняется и сам слизывает дорожку ликёра, и видит, что Инге это нравится. Потом они пошли в подвал принести ещё выпивки, вытащили из камеры какого-то парня и посадили на стул. Совсем зелёный, вусмерть перепуганный, и не без оснований, кстати говоря, потому что он по дурости своей отказался отвечать на вопросы, – в общем, Карл привязал его к стулу, и они стали тренироваться стрелять как можно ближе к его голове, но чтоб не задеть. Ох и устроили они там пальбу! Ну и грохот, етить-колотить, каждый раз удивляет, что выстрел из пистолета производит такой оглушительный шум, когда пули рикошетят по подвалу, расплющивают деревянные планки обшивки и входят в каменные стены. Риннан вспоминает, что придумал вчера новую игру, лево-право, суть её в том, что он кричал «лево» или «право», а пленный должен был мгновенно наклониться в нужную сторону, чтобы его не задело. Ужасно смешно было смотреть, как ему страшно. И занятно крикнуть «право» и попасть, куда и целился – в спинку стула позади изогнувшегося заключённого. Они от души наигрались, каждый из стрелков по два круга, небось, сделал, но потом ему захотелось ещё выпить. Он огляделся по сторонам, но Инга уже ушла. Когда это было? В час? В два?.. Риннан натягивает брюки, надевает рубашку, тянется посмотреть на себя в зеркало, достаёт из кармана расчёску, зачёсывает волосы назад, приглаживает рукой и выходит из спальни. Проходит мимо кухни, где в раковине громоздятся грязные тарелки, мимо дивана, на котором кто-то спит – Риннан тормошит спящего и велит идти в подвал и продолжать допрос, – наконец видит Карла, тот говорит, что звонил Флеш и просил срочно связаться с ним. Срочно? Звучит нехорошо. Значит, что-то пригорает, какие-то неприятности, о которых Риннан не ведает. На минуту он пугается, что проштрафился и его вызывают на ковёр для разноса, но где он мог напортачить?

– Едем к нему, – говорит Риннан, идёт на кухню и достаёт из холодильника копчёную сосиску и молоко, наливает себе стакан. Услышав, что он возится на кухне, приходит, стуча когтями по паркету, овчарка и вопросительно смотрит на него большими глазами.

– На тебе, на, – говорит Риннан, разламывая сосиску пополам, псина от радости машет хвостом, каждый раз ударяя по косяку двери, но не обращает на это внимания. Риннан протягивает ей сосиску на ладони, а потом гладит её по спине. Откусывает от своей части колбаски, и голову снова сжимает боль. Надо попить, думает Риннан, и залпом выпивает молоко. Из подвала доносится вопль, ага, значит, работа пошла. Им во что бы то ни стало надо выбить из этого заключённого имена, чтобы разгромить ещё одну подпольную группу. С этими мыслями Риннан доедает сосиску и выходит в коридор, засовывает ноги в сапоги, натягивает пальто. Карл тоже одевается, они садятся в машину и выезжают за ворота, мимо ограды, оплетённой колючей проволокой, и вооружённых охранников. Риннан здоровается с ними и опять чувствует прилив гордости – подумать только, чего он добился! Он всегда испытывает самодовольство, проходя мимо немцев, охраняющих ворота Обители. Это всё создал он. Видел бы его сейчас народ из Левангера, думает он, достаёт портсигар, вытряхивает сигарету и раскуривает её. Люди вокруг спешат на свои работы, они подняли воротники пальто до ушей, а во внутренних карманах у них прячутся диковинные книжечки с талонами на нормированные продукты. Не то он! Его возит персональный шофёр, у него зарплата как десять обычных, и он может купить на неё что угодно, достаточно пальцем в это ткнуть!