Лексикон света и тьмы

Я замечала, что дома у мамы с отчимом кое-что было иначе, чем у других, и мы радостно наряжали на Новый год пальму юкку вместо ёлки и ели говяжью вырезку, а не традиционные на Рождество свиные рёбрышки. Но считать себя еврейкой? Я никогда не описывала себя так, потому что это слишком требовательная и всеобъемлющая идентичность. У меня отец из Западной Норвегии, отчим южанин, а мама из Осло. Еврейские праздники мы никогда дома не праздновали. Тем не менее ассоциировала я себя в основном с Комиссарами. И тут дело в культуре, искусстве, еде и интересе к политике и общественной жизни. В таких незаметных вещах, как подсвечник на девять свечей, который стоял дома у дедушки, у бабушки и есть у Лиллемур. Или пресный хлеб, который приносила мне тётя Янне. Признать своё еврейство – это сказать себе, что, скорее всего, меня бы убили, живи я в 1943-м. Это признать, что во мне есть нечто, что другим людям настолько не нравится, что они считают настолько нежелательным, что готовы убить, лишь бы избавиться от меня. Но я сама? Я чувствую себя только норвежкой. И так же ощущали себя мои бабушка и дедушка. Помню, что я однажды спросила дедушку, почему для него его еврейство почти не важно, на что он ответил так: я не еврей, я человек.

Я помню два случая из детства. Первый произошёл в начальной школе. Со мной учился мальчик, про которого все знали, что он тот самый, что он еврей. И он часто предлагал мне вместе идти из школы, возможно, потому, что знал, из какой семьи моя мама. И вот однажды мы шли и болтали, и тут к нам прицепились три больших мальчика. Они окружили нас и стали пихать мальчика, отшвыривая его друг другу и приговаривая «еврейчик». Помню, я очень испугалась, и до меня впервые дошло, что «еврей» может быть ругательством и что мне нужно скрывать своё происхождение. Мальчик, которого они мучили, ничего не сказал, хотя знал про меня и мог бы выдать, перенаправить их агрессию. Но он только пригнул голову и закрылся руками. Потом они ушли, а мы молча поплелись дальше, и меня мучила совесть, что я их не остановила. Я должна была вступиться за него.

А второй случай произошёл много позже. Какие-то пришлые люди раздавали в школьном дворе неонацистские листовки. С призывом уничтожить евреев. Это был такой шок, что у меня все кишки стянуло. Неужели это и ко мне относится? Я не была уверена, но в этот раз я решила сказать, что думаю. Я не могла молчать всю оставшуюся жизнь.

Р как Роса, налипшая утром на траву вокруг лагеря, отчего земля блестит на солнце.

Р как Ревность.

Р как Развод.