Лекции об искусстве

Вообще я думаю, что у художников существует очень слабое представление о мускульных свойствах древесного ствола, кроме тех художников, которым приходилось изучать человеческое тело, и при изображении этих черт художник, умеющий рисовать живые мышцы, редко делает ошибку, но знание особенностей, свойственных древесному волокну, приобретается не иначе, как тщательным изучением деревьев в лесу. И поэтому во всех деревьях у живописцев чисто исторических мы видим ошибки разного рода; обыкновенно встречаются преувеличения мускульных утолщений, недостаток упругости в изгибах или произвольное неестественное расположение частей, и в особенности недостаток характерных свойств коры, которые выражают рост и возраст дерева, потому что кора представляет не исключительно только внешнее и безжизненное утолщение, она представляет как бы кожу, внешняя форма которой дает возможность судить об органических формах, находящихся под ней; на некоторых местах, под ветвями дерева, она возвышается в виде складок, образуя тонкие линии по окружности ствола, которые имеют громадное значение для определения направления волокон его поверхности; в других местах кора трескается и лопается продольно, и направление и глубина этих разрывов и трещин обусловливаются внутренним ростом и набуханием древесных волокон, причем складки и трещины вовсе не представляют собой простой шероховатости и дробных узоров кожи. Там, где существует столько подробностей, достойных наблюдения, некоторые из них наверное будут преувеличены, другие же оставлены без внимания, что зависит от личного вкуса того или другого художника. Альбрехт Дюрер дал несколько блестящих примеров древесной структуры, но не обратил должного внимания на грацию крупных линий. У Тициана встречаем более широкий взгляд на этот вопрос, однако же (как выше замечено) благодаря своей привычке изображать живые фигуры он допускает излишнюю гибкость, так что иногда делает деревья похожими на водяные растения. Кривые линии дерева обладают особой, свойственной им неподатливостью, резко отличающей их от кривых, свойственных животному организму; эта косность не допускает возможности рисовать их по памяти или фантазировать; эта особенность такое тонкое явление, что нередко ускользает от внимания даже при самом тщательном изучении природы; она не превышает толщины штриха, проведенного карандашом.

Далее, способы разветвления верхних ветвей так разнообразны, капризны и изящны, что малейшее уклонение от них хотя бы на волосок может испортить все дело. Хотя иногда можно случайно избавиться от какой-нибудь докучливой неуклюжей ветки или улучшить группировку какими-нибудь незначительными изменениями, но пока копируются настоящие ветви, рука художника искажает их красивые изгибы даже в самых удачных своих усилиях передать их.

Эти две характерные особенности: косность дерева, сквозящая в мускульных линиях, и своеобразная грация верхних ветвей никем не были переданы так живо, как Тернером; он не только передает их лучше других художников, но может считаться единственным, который сумел их передавать. Лучший образец дерева, обладающего характерными чертами, мы видим в Liber Studiorum; особенно можно отметить Cephalus and Procris виды близ Grand Chartreuse Blair Athol, Juvenile Tricks и Hedging и Ditching; в английской серии Bolton Abbey представляет, быть может, самый характерный пример, в котором яснее всего высказалась манера Тернера.

Что касается расположения верхних ветвей, то картина Aesacus and Hesperie представляет, быть может, наиболее совершенный образец; с одной стороны, мы видим здесь абсолютную верность природе и простоту, а также свободу от всяких фантастических или свойственных животному царству очертаний, а с другой — изящную прихотливость линий. В числе йоркширских сюжетов наиболее характерны Aske Hall, Kirkby Lonsdale Churchyard и Brignall Church; из английских сюжетов: Warwick, Dartmouth Cove, Durham, и Chain Bridge над Тизом, причем рисунок кустарника на правой стороне был хорошо передан гравером, отличается особенной выразительностью воздушной перспективы и игрой света в сложной массе ветвей. Заглавная виньетка на Роджерсовых Plasures of Memory, а также виньетка к Chiefswood cottage в иллюстрациях к Скотту и Château de la belle Gabrielle, гравированная в книге для подарков принадлежат к числу самых изящных образцов и доступны всем. «Crossing the Brook» — только тем, кто знаком с галереей художника; во всех этих примерах изображение деревьев, а также разнообразная обработка этой темы в менее значительных произведениях художника являются единственными в своем роде; мы не встречаем ничего подобного в истории искусства.

Однако перейдем теперь к листве старинных художников и посмотрим, насколько достоинства ее выкупают недостатки, замеченные нами в изображении стволов.