Лекции по искусству. Книга 1

Сначала был барокко, потом революционный классицизм, потом классицизм академический, потом романтизм, импрессионизм, постимпрессионизм, авангард. У нас все разделено по годам. В жизни так не бывает. Это мы, чтобы иметь целую картину перед собой, классифицируем все. Но я могу сказать, что смена тенденций, духовных или художественных идеологий, требующих своего выражения в литературе, науке или живописи идет в абсолютном ритме. И ритм этот до сих пор продолжается с оттенком на историческую ситуацию или на национальные особенности. Пример: я недавно слушала передачу и читала книгу о том, что такое явление экзистенциальности после войны. Итак, рассматриваются времена, потом говорят: «Наступает новое время во всем мире». А что это такое? Кто это сейчас знает? Рубеж 43–44 годов — это война в переломе, война на сломе. В 44 году уже было все ясно. Папа Иоанн XXII издает энцИклику. Я ее читала сама. Я знаю ее не в пересказе. А мы о ней сейчас забыли. А там сказано, что отныне наступает абсолютно новая эпоха. Старая эпоха закончена, поэтому церковь в 1944 году, в Ватикане, отпускает грехи всем. Отпускает грехи фашистам, коммунистам, всем, кто участвовал в этом безумии войны, всем крайним идеологическим столкновениям и даже отпускает грехи Иуде.

Вы думаете, что это не было объяснено? Было. И начался поток совершенно новой литературы, которая объясняет, что такое коммунизм. Это страшный, крайне левый диктаторский режим, в котором люди не могут выбирать своей судьбы и поступков. Они не вольны и могут думать что угодно, но у них нет выбора в жизни. Они действуют в соответствии с определенным диктаторским режимом. И фашисты также. И не надо сейчас разбираться. Но энцИклика рассматривает все это именно с той точки зрения, потому что неизвестно, что была за ситуация с Иудой. Полностью переворачивается концепция зла. И теперь говорят, что он был к этому приговорен, а без него ничего не получилось бы. Поэтому был сон апостолов. И Христос их предупредил. И во время сна происходило моление «О чаше» и «Отче, не оставь меня». А потом, самый верный Петр первым и предал, пока трижды кричал петух. Несчастный человек. Ему миссия была такая предложена. Вы не представляете, какое количество романов было написано по поводу этой трагедии. Петером Ваером была написана оратория и поставлена на Таганке. Подсудимые и судьи. В первом акте обвиняются одни и судят другие, а во втором они меняются местами. Еще там было сказано, что больше общей коллективной ответственности и безответственности нет и все отвечают, и каждый сам за себя. И следует знаменитая акция Нюрнберга, которая была опубликована в журнале ЮНЕСКО. Она и сейчас есть. Еще два человека открыли законы регулировки генетической наследственности. Они все рассыпали, разложили по банкам, собрать, как это должно быть, невозможно. Это есть и этого нет. Они получили нобелевскую премию, но сказали, что отдать в руки человечества они это не могут, потому что оно находится в таком младенческом состоянии, что тут же использует данные знания против всех людей. И без разницы у кого в руках это окажется.

В этот же момент появляется Сартр и начинается новая эпоха — сдвиг сознания. Новая ступень. Это хаос, и мы не знаем того, что есть документы, которые опубликованы. Мы не можем все соединить и собрать, и что происходит в нашей стране? Все тоже самое, только с другой поправкой. 1953 год — смерть Сталина. У нас начинается новая эпоха — из лагерей выпускают людей, начинается новая литература. Все тоже самое, только с отставанием, только со своим привкусом, со своим оттенком. И называется это пост — сталинское время. А сейчас я хочу сказать, что исторический процесс вошел в ноль и не нашего с вами ума дело думать, как им управлять. Внутри этого процесса всегда есть дрожжи, общие явления, на которые идут ответы. Я не буду углубляться в детали. Сейчас мы закончим с романтизмом, который я даю на примере Англии. Вот это английский романтизм. Это к вашему сведению на самом деле одна из последних попыток привлечь к жизни растворяющуюся, исчезающую, умирающую культуру. Английская элита это сделала, вызвала из небытия. Они задерживают, возрождают попытку точно так же, как и в позднем романтизме, включая поэзию.

У нас был такой человек — Гумилев. Что это была за попытка романтиков? Те, кто имел внутри себя кризис и растерянность потери почвы под ногами, решили реабилитировать, выбросить из себя и внести в жизнь рыцарский романтизм. Когда вы смотрите на картины английских рафаэлитов — это появление снова на арене истории настоящего идеала рыцарственности. Это называется «вопль у бездны, на краю». Все осыпается.