Лелеттер. Феникс-чернокнижник (СИ)

Никто не узнает его в таком обличии. Огненные перья — то не рыжие пламенные волосы. Зеленые глаза, не уж то, не напомнили ей друга? Нет. По щеке феникса прокатилась слеза, блеснув на ярком оперении.

— Давай, прячь его, — скомандовал Амарис. — Главное, чтобы на площади кричать не начал. Живой он там вообще? Ха, ишь какая курица!

— Курица… — думал Лелеттер. — Птица… феникс… феникс я! — набирая в грудь воздух, он начал подниматься на ноги. — Феникс я, пламени всполох. Феникс я, кто неба коснулся. Феникс я, колдуна ученик!

Кто огнем пылает, жара не боится,

Тот расправит крылья, ими свет закроет.

В том в ком пламя ясно в сердце разгорится.

Тот сгорит, но подлых заберет с собою…

Ярким пламенем воспылал он, в момент расплавив неистовым жаром прутья проклятой клетки! Как всполох огромного костра восстал над остатками собственных оков, испепеляя все на несколько метров округ! Огонь в обличии человеческом, глаза чьи пылали яростью! И не слышал этот огонь ни криков тех, кто пылал рядом с ним, сгорая дотла от злобы, что сами они породили на свет!

Отбежав на несколько метров, Амарис, крича от боли, пытался потушить на себе одежду, но это пламя было уже не унять.

— Нет! Лель! Прошу! — стонал он в предсмертной агонии. — Лелеттер, что же ты?! Мы ведь друзья! Друзья иногда так шутят! Я всего лишь пошутил! Лель, прошу! Лель! Лель!!!

Но огонь был неумолим.

Пепел разлетался на легком ветру вместе с искрами. Крики горожан доносились из-за домов. Кто-то звал на помощь. Не замечая ничего, Лель сидел так, упав на колени. Ужас застыл во взгляде его, руки тряслись, словно листья на осеннем ветру. Лелеттер съежился, обняв колени, и не сразу заметил, что что-то не так было с его руками… Он взглянул на свои ладони: они покрылись черной копотью, будто порча поразила их и, как бы ни старался, он не мог их оттереть. Чернота еле заметно поднималась выше, расползалась, и вот уже пальцы юноши были чернее ночи.

Паника охватывала его все сильнее, тяжелее становилось дышать. И вновь тот жуткие голоса, что терзали его всю ночь, обратились к нему: «Беги! Беги! Беги!»

И, сам того не понимая, Лель послушался их: стиснув зубы и зажмурив от страха глаза, он обратился птицей и взмыл к небесам! В два взмаха очутился он за городом, где было уже и того темнее. Приземлившись, взглянул Лелеттер на крылья свои — и те покрыты были проклятой чернотой.

Вздрагивая от каждого шороха, Лель добежал до деревьев на самой окраине леса. Он упал где-то под кустом, съежился от холода и страха, обняв плечи, и затаил дыхание. Недолго он лежал в тишине, различая лишь приглушенные звуки леса. Но голоса снова напомнили о себе: «Беги! Беги!» — вновь повторил он. Вскоре они слились в один жутким мужской хриплый голос, лишь отдаленно напоминавший голос Азриала.

— Уйди… прочь, оставь меня! — шептал Лелеттер, вздрагивая при каждом вдохе.

— Куда ты теперь? — Куда тебе идти? Тебе некуда возвращаться!

— Домой… я хочу домой!

— У тебя нет больше дома! Никто не ждет там убийцу!

— У… учитель Хоаким…

— Учитель не поймет! Он прогонит! Тебе некуда возвращаться!

Лель раскрыл глаза и затаил дыхание. Только теперь он начал понимать суть слов незримого нечто. Ему нельзя было возвращаться домой. Учитель Хоаким прогонит его, как колдуна Азриала… или хуже — выдаст стражам, и тогда не видать фениксу до смерти его света белого. Есть ли место ему теперь в этом мире?

Вновь взглянул он на свои руки — чернота все так же покрывала его ладони и пальцы. Нет! Нет ему дороги назад! А что впереди? А есть ли выбор? Тогда зачем об этом думать…

Поднявшись на ноги, Лелеттер побрел вглубь леса, хватаясь за каждую веточку, чтобы не упасть снова. Он едва дышал, перебирал ноги с трудом, его пугали крики воронов и скрип вековых деревьев. Паутина путалась в волосах вместе с мухами, что пауки заготовили себе на ужин. Сгнившие ветки ломались под ногами.

Уже выбиваясь из сил, он вышел на большую поляну перед скалой, разделяющей земли Клана неба и неизведанное Межгорье, по преданиям населенное доселе невиданными созданиями. Черные листья с ветки лежали на грязной земле — она была будто выжжена, осквернена. Ступать по ней дальше было страшно и противно: вдруг нога провалится в черную вязь под листвой и поляна обратится непролазным болотом.

Его покидали последние силы. Холодом и сыростью обдавало все тело. Лелеттер упал на землю, но даже понял это не сразу. Все мысли растворились в вязком месиве, будто в той грязи, что толстым слоем покрывала сгнившую листву.

— Лелеттер! Лелеттер! — слышалось из глубины леса. Или это раздавалось в его голове?

Почему лишь этот голос заставлял юношу собирать последние силы, вставая на колени. Стоя так, опираясь на дрожащие руки, он поднял взгляд. Что за чудо? Вместо непроглядного леса перед ним возвышалась скала — огромная каменная стена, больше походящая на выдолбленную в горе крепость. Вот и массивные ворота, ведущие внутрь. Спасение?

А есть ли другой путь?