Лелёка и голубая пуля

Девушке показалось или она действительно уловила досадные нотки в его голосе.

«Вот, теперь мне будет казаться то, чего нет, потому что я его подозреваю», – оценила она ситуацию.

– Это да, ты прав, меня там быть не должно было. Хорошо, что я там всё-таки оказалась, спасла королеву. А то неизвестно, кому бы мы сейчас служили, да и была бы у нас работа в принципе.

Она старалась изо всех сил делать вид, что беседует с товарищем, и понимала, что ей даётся это с трудом. Девушка уже пожалела, что согласилась на авантюру Советника. Когда приняла такое решение, не до конца отдавала себе отчёт в том, чем ей придётся заниматься. В голову не приходило, что вот так, как само собой разумеющееся к ней подойдёт Элемус, а она должна будет с ним разговаривать как ни в чём не бывало.

«Что говорил Советник, – напомнила она сама себе, – просто общайся, просто наблюдай, ничего не предпринимай, веди себя как всегда».

Однако вот именно это – вести себя как всегда с человеком, которого подозревают в предательстве, и есть самое трудное.

«А вдруг он не предатель, – мелькнула мысль, – а мы зря его подозреваем?»

После этого стало немного проще говорить с Элемусом.

Пока все эти мысли проносились в её голове, он задал ей вопрос:

– Кстати, а как ты тогда оказалась в покоях королевы. Тебя же вроде арестовали?

Она не была готова отвечать на этот вопрос. Говорить правду скорее всего не следовало, а обтекаемого ответа у неё не было. Лелёка судорожно думала, что сказать, когда раздался спасительный голос Никеуса. Кто бы мог подумать, что она когда-нибудь обрадуется его голосу.

– Тихо господа. Внимание.

Дождавшись когда все замолчат, он продолжил:

– Сегодня в последний раз озвучу вам назначения на день.

До того, как он сказал эту фразу, Лелёка успела скорчить рожу, что-то типа «ой, как не вовремя» и добавила, понизив голос:

– Потом расскажу.

Пришлось Элемусу довольствоваться гримасой и отмазкой про потом.

В это время за мимикой Элемуса Петлы наблюдал ещё один человек. Когда Лелёка вернулась из лаборатории разрабатывающей секретные устройства для разведчиков, она пришла на доклад к Советнику. Там она не только рассказала о том, какие средства ей дали, но и вместе с одним из подчинённых Бориуса Глелы – Ростиусом Гончлой – настроила бусину-камеру передавать информацию на его компьютер. Теперь, если позволял радиус действия бусины, то данные с неё писались и на этот компьютер, и на листинд Лелёки. Сейчас оба, Советник и его подчинённый Ростиус Гончла, наблюдали за тем, что передавала камера Лелёки.

– Что скажешь? – поинтересовался Бориус.

– Мне показалось, что в его голосу прозвучало… не знаю как сказать, злость или негодование, что ли, когда он говорил про то, что девушка оказалась в покоях королевы.

– Мне тоже так показалось.

Советник нахмурился и отошёл от стола, догадавшись, что больше ничего интересного в ближайшие минуты не услышит, однако на ходу уже бросил:

– Если вдруг будет ещё что-то интересное, сообщи мне сразу же.

Сам же он в тот момент думал, что это его промашка, что не придумали, как объяснять присутствие Лелёки в покоях королевы.

– Надо будет у неё спросить, а что она услышала в его интонациях, – пробормотал он себе под нос, отправляясь в свой кабинет.

Итак гвардейцы разошлись по своим местам. Лелёке досталось дежурство на площадке для раблеков. Королева сегодня никуда не собиралась, так что вряд ли девушке придётся что-то делать. День сегодня был ветренный, на открытой площадке это особенно хорошо ощущалось. Похоже даже в такой мелочи Никеус хотел ей досадить. Однако он просчитался. Буквально через полчаса появился слуга королевы и принёс шубу.

– Её величество приказала вам одеться. Сказала, что от стука ваших зубов не может сосредоточиться и работать.

Это было явное преувеличение. Лелёка ещё даже замёрзнуть не успела, так что зубами она точно не стучала. Скорее всего её величество так замаскировала свою заботу о своей спасительнице.

Шуба – это конечно было излишество. В Ниде никогда не было зимы, в привычном для жителя средней полосы России понимании. Зимой в Ниделии называлось время, когда не было привычной жары. Правда в это время появлялся ветер, иногда шли дожди. Холодно скорее казалось именно из-за сильных холодных ветров. Правда надевать шубы всё равно не было причины. Будь такая погода в Москве, Лелёка обошлась бы толстой шерстяной кофтой, возможно, ветровкой, поверх неё, если бы был дождь. Здесь же модницы носили шубы. Скорее ради того, чтобы покрасоваться, чем действительно нуждались в такой тёплой одежде. Да и носили они их не застёгивая, скорее как накидки.