Лемминг Белого Склона

— Я здесь не вождь, — пожал плечами Хаген, — наша кровь, хе-хе, на сединах Седого.

— Так и есть, — заметил Арнульф, нехорошо глянув на Лемминга. Тот и ухом не повёл.

Передовой отряд из Скатербю заметил чёрный дрозд. Викинги устроили засаду и перебили почти две дюжины человек и цвергов. Одного, впрочем, убивать не стали: решили с ним побеседовать. Предварительно, разумеется, связав. Бывалые воины столпились вокруг пленника, разглядывая его с изумлением, достойным детей: многие из них ранее видели двергов, троллей и много чего ещё, но волосатый карлик был им в диковинку. Колдун хмыкнул:

— Ха, да это же пислинг! На Зеландии они по всем болотам… Саксы зовут их цвергами, как и других карликов, но всякий скажет, что саксы дураки.

Никто ничего не понял, но все засмеялись. На случай, если то была шутка.

Хаген стоял чуть поодаль, оцепенев от одного только взгляда на существо. Застыл, сцепив зубы так, что желваки ходили на скулах, словно волны по морю. Глаза сверкали сколами айсбергов, а в груди вздымалась, закипая, ледяная ярость. Наследие предков отца стучало в сердце остывшим пеплом давних войн. Позже Хаген и сам удивился, откуда взялся этот тяжкий вал, этот ледник, накрывший его при взгляде на цверга. Но тогда…

Росту в карлике было альна полтора. Тело покрывала жёсткая тёмно-бурая шерсть. Одежды он не носил, кроме набедренной повязки да смотанного в колпак куска сыромятной кожи, прикрывавшего лысину. Твёрдо стоял он на широких ороговевших стопах, задрав голову и нахмурив косматые брови. Чёрная борода встопорщилась, длинный нос гордо вздымался к небу, словно корабельный штевень. Мелкие глазёнки бесстрашно смотрели на викингов. На все расспросы у него было ровно три ответа: «Моя не знать», «Моя не понимать», да ещё «Моя твоя на сосна вертеть». Хаген послушал-послушал, не выдержал и пробрался к пленнику сквозь толпу, вежливо, но настойчиво работая локтями.

— Позвольте, я с ним поговорю, — предложил он после очередного «Моя твоя…»

Все удивлённо воззрились на юношу. Арнульф пожал плечами:

— Попробуй, но не увлекайся.

Хаген присел возле пленника и произнёс, глядя ему в глаза:

— Хут ву хьо?

Цверг вздрогнул. Его глаза округлились от изумления, впрочем, как и у остальных. Карлик помотал головой, пряча взгляд. Хаген, ласково улыбаясь, повторил:

— Хут ву хьо?

Пленник надменно отвернулся. Хранил молчание, словно причудливый каменный истукан. Однако Хаген заметил, как дрогнули под бородой синие губы.

— Он не понимает, — махнул рукой Рагнвальд.

— Всё он понимает, — возразил Арнульф с ухмылкой.

— Хут Хёгни хьо, — сказал Хаген, — хут ву хьо?

— Хут Квулух хьо, — прошептал цверг.

— А я уж думал назвать его Фрейдаг, — хохотнул Хравен, — потому что сегодня Фрейдаг.

— Нут Квулух хва, — продолжал Хаген, не сводя добродушного взгляда с карлика, — хут лэхь ике нарр, харум на варн. Хийо?

— Хут ву хийо, — настороженно кивнул Квулух.

— Веш'те ике, х'йет на… э… как его, тьфу ты, забыл… а, х'йет на чхо вэ шь'тэк-пу?

Торкель не выдержал, прыснул в кулак, но все так увлеклись мудрой беседой, что никто не выписал ему положенного подзатыльника. Карлик залепетал что-то, щёлкая и присвистывая, как певчий дрозд. Хаген терпеливо ждал, пока он умолкнет, а потом ослепительно улыбнулся:

— Не надо мне лгать, жопа мохнатая. Всё ты знаешь. Своих хозяев вы могли обманывать сотни зим подряд, но я не ваш хозяин. Ты мне всё расскажешь. Принесите факел, друзья.

Цверг не понял ни слова, но догадался, что дела его плохи. Задрожал, теряя остатки гордости, но молчал. Не сказал ни слова, даже когда Хаген поднёс ему пылающую головню прямо к носу.

— Последний раз тебя спрашиваю, Квулух: х'йет на чхо вэ шь'тэк-пу?

— Не знать… не понимать… на сосне вертеть… — выдавил карлик.

— Кабы эта проклятая птица ещё понимала, что говорит, — усмехнулся Хравен.

А Хаген достал бритву, которую всегда носил в нагрудном кармане сорочки, и сунул в огонь. Подождал, пока металл покраснеет, отдал факел кому-то из парней и ткнул раскалённый полумесяц карлику под набедренную повязку. Квулух заорал, погнал эхо по холмам, задёргался, но вязали его на совесть. Запахло жжёной шерстью. Хаген вынул бритву, схватил карлика за бороду и спросил, улыбаясь слаще прежнего:

— Х'йет на чхо вэ шь'тэк-пу?

Квулух заскулил. Жалобно, как собачка. Щенок Варф взвыл ему в ответ: сочувствовал.

— Х'йет на чхо вэ шь'тэк-пу? — прошептал Хаген. Не дожидаясь ответа, взял факел и повторил пытку, на сей раз оставив отметину на лице бедолаги. Тот плакал и трясся. Не от боли — от ужаса. Кричал, пищал, плевался, пытался укусить. Свегдир Ожог дёрнулся было остановить Хагена, но Арнульф заступил ему дорогу:

— Пусть работает. Если у тебя болит ожог, отвернись и заткни уши.

Свегдир так и сделал.