Лемминг Белого Склона

— Вот оно как! — вскинул бровь годи. — На самом деле редко кто отваживается посвятить себя этому божеству. Мало кому хорошо живётся под тенью ворона.

— А ты, добрый хозяин, кому себя посвятил? — Хаген сдержал икоту: ужин был сытный.

— А это не твоё крысячье дело, — беззлобно заметил Сигвальд. — Впрочем, мог бы сам догадаться: мой бог — Тэор, Гневноревущий, Могучий, Защитник людей и богов.

— Раз уж зашла речь о защите, — сказал юноша как мог сердечно. — Благодарю тебя и твой род, что уже трижды спасли мне жизнь. Ты не дал людям убить моего отца, Катла Добрая снесла меня в горы от мести матери, а твой сын, да пребудет с ним удача и всяческое счастье, заступился за меня перед проповедником. Я навеки ваш должник, и, надеюсь, доля выпадет, чтобы вернуть долг. Но позволь спросить: отчего ты сегодня стал на мою сторону на суде?

— Не от большой приязни, поверь, — Сигвальд беззастенчиво рыгнул, Катла бросила на отца укоризненный взгляд, но старому годи было всё равно. — Твой батюшка сильно меня разгневал, и злость моя не стала с годами меньше. Нет у меня причин звать тебя другом, как уже было сказано. А на суде я выступил из-за этого божьего пса Карла. Назло нашему святоше. Мы с тобой оба хейдманы, мы верны старым богам, а ионитов развелось теперь столько, что уже и убивать их нельзя. Ну да тебя это, сдаётся мне, не остановит.

— А как ты думаешь, отчего король меня помиловал?

— Арнгрим конунг воспитывался с братом Арнаром в Аскефьорде. Там правит Асмунд ярл, и никто не скажет, что это неправедный властитель. Арнгриму впрок пошла учёба, так что, милостью асов, твой дядька будет более удачливым конунгом, чем его отец.

Наутро Сигвальд сказал:

— Слушай совет, коль он тебе нужен. Иди отсюда на север. Там есть большой хутор, он называется Сельхоф. Его держит Буссе Козёл из рода Селингов. У него летом всегда собирается много людей, может, и ты ему пригодишься, или он тебе. Не боишься тяжёлой работы?

— Выбирать не приходится, — пожал плечами Хаген, — хотя мне больше по душе на море.

— Да, ты весь в своего отца, — Сигвальд покачал головой, — а теперь времена такие, что нетрудно любому и всякому податься в викинг. Ступай ныне, и чтобы я тебя больше не видел.

Спустя пару дней на хуторе Сельхоф раздался стук в двери да пёсий лай. На пороге стоял невысокий худощавый парень в кожаной куртке с закатанными рукавами, с тощей сумкой через плечо и с посохом в руке. За поясом — нож-скрамасакс. Было заметно, что путник пришёл издалека. Тёмно-медные волосы падали на лицо, разукрашенное синяками да ссадинами, над верхней губой едва обозначился пух, а в серо-зелёных глазах играла странная улыбка.

— Тебе чего, странник?

— Здравствуйте, — поклонился пришелец, — меня зовут Хаген, и говорят, что моим отцом был некто Альвар. Слышал, вам нужны люди на лето?

Зимовка на хуторе Лисья Нора

Скегин, как обычно, проснулся первым. Не то чтобы младший сын Сторвальда был очень уж трудолюбив, нет, просто он был младшим. А какова доля младшего сына — нет нужды пояснять. Зевнул, почесался, нехотя принялся одеваться. Сквозь бычий пузырь на окне бил ясный свет, но братец Скафтар храпел, как последний барсук. Скегин закрыл ставни и пошёл на двор.

Оглядел заодно гостиную. Приснился ли вчерашний странный гость? В доме его нигде не было, но над очагом висел ветхий плащ, а в углу сиротливо валялись лыжи и сумка. Скегин поставил лыжи стоймя, как положено, чтобы никто не перецепился, сумки же касаться не стал: мало ли, может, на ней какое проклятие. Взял по ведру в руки и вышел наружу.

День начинался просто чудесно. После вчерашней метели навалило снегу выше колена, белые облачка летели по небу, точно лебеди, яркий свет пронизывал бор, опушка леса сверкала серебром вперемежку с тенями. Весь мир искрился и лучился радостью, да и мороз не больно кусал.

Над колодцем висели две забитые куропатки.

А рядом орудовал широкой деревянной лопатой вчерашний гость.

— Доброго утра, сын бонда, — улыбнулся он.

— Доброго, — удивлённо кивнул Скегин, — хорошо ли спалось?

— И весьма, — гость швырнул в угол здоровенную кучу снега.

— Непохож ты на викинга, — заметил Скегин, засыпая снег в ведро.

— Это от чего же?

— Викингу не пристало делать работу невольника, — с видом знатока пояснил сын хозяина, — всякий скажет, что легче ездить на корове, чем заставить викинга пахать.

— А многих ли викингов ты знал, крестьянский сын? — беззлобно усмехнулся гость.

— Ни одного, — честно признался Скегин, — а что это за куропатки тут висят? Твоя добыча?

— В утра в лес сходил. Подумал, на морозе лучше сохранятся. Не люблю дичь с душком.

— Как ты их нашёл? Они ж до весны прячутся!

— Да мне тут кое-кто подсобил.

В ногу Скегину ткнулась рыжая мордочка. Псина крутила колечком хвоста и строила глазки.

— Лисичка! — парень не знал, удивляться или обругать глупую сучку. — Думается мне, отец не обрадуется, что ты брал на охоту его собаку без спроса.

— Уж пожалуй. Ну вот теперь и поглядим, сын бонда, умеешь ли ты хранить молчание.

Гест опёрся на лопату и вытер рукавом рубахи пот со лба, переводя дыхание.