Лена Сквоттер и парагон возмездия

- Послушай, не порть мне Дашу, - проворчала я и повернулась к заднему сиденью. - Видите ли, Дарья Филипповна, старшее поколение одинаково в любом уголке Ultima Thule. В их картине мироустройства трудится только рабочий и крестьянка, а все остальные - классовые враги и дармоеды. А знаешь, бабушка, сколько в России рабочих и крестьян сидят без бабла только потому, что над ними нет толкового менеджера, который укажет им, что и в каком ассортименте производить, удачно выбьет кредит, закупит современный stuff, утверди бренд, сочинит легенду бренда, составит пресс-релизы, утвердит фирменный стиль, узнаваемые логотипы и привлекательный дизайн упаковки, построит в интернете удобный сайт с перечнем товаров и услуг, продвинет его в поисковиках и каталогах, устроит промо-акции и организует участие в выставках? После чего заключит выгодные соглашения о бесперебойных поставках. И вот тут бабло польется рекой. А поскольку такого менеджера нет, твои тупые рабочие и крестьяне сидят без бабла, жрут водку и ругают правительство.

- Ишь, как заговорила! - прошипела бабушка. - Вот только скажи мне, внученька, если этот менеджер найдется и все это сделает, и польется бабло, как ты нам тут dargestellt, то кому это бабло польется? Рабочим, что ли? Шиш! Бабло польется менеджеру!

- Менеджер, конечно, получит очень много, почти все, - согласилась я. - Но он же вкладывается больше всех и отвечает перед кредиторами! Но и рабочим тоже перепадет. По крайней мере у них будет хорошая стабильная зарплата.

- Ах вот как! - возмутилась бабушка. - Значит, рабочий трудится - и ему зарплата? А менеджеру, который ловко переложил бумажки, - ему золотые горы?

- Так уж устроена современная экономика. - Я пожала плечами. - Ты, как геолог, должна понимать. Тебе ведь тоже наплевать на динозавров с их проблемами, навозом, лопухами и папоротниками, как они миллионы лет грызли друг друга, гнили и тонули в болотах, производя твою нефть. Которую ты разведала и добыла. У динозавров своя жизнь, у тебя - своя. Здесь то же самое. Труд рабочего в современной мировой экономике - это не более чем полезное ископаемое. Труд рабочего - это необработанное сырье. Которое нам, менеджерам, предстоит разведать, добыть и переработать во что-то, что купят. Даже если со стороны кому-то кажется, будто вся эта переработка заключается в наклеивании этикетки с логотипом. Понимаешь, бабушка? Но эта этикетка стоит больше, чем все, что под ней. Труда и мысли в нее вложено гораздо больше! И все это делает менеджер! Естественно, он и получает свою прибыль. Мы, офисный бизнес, и есть вершина современной пищевой пирамиды.

Бабушка пришла в такое негодование, что даже ударила по гудку - на этот раз совершенно без причин.

- Sie wird verdammt - прошипела она. - Вырастили на свою голову поколение с перевернутыми понятиями! Труд для нее - шайсе динозаурир! Да вы паразиты! Паразиты вы, а не вершина пирамиды!

- У вас в Европе у всех такие коммунистические понятия? - усмехнулась я. - Пойми, бабушка, это жизнь. У твоих рабочих с крестьянками только два пути: либо сидеть без денег и спиваться, либо получать свои деньги за труд. Ровно столько, сколько этот труд стоит, и ни центом больше, потому что иначе станет дешевле заказать этот труд в Китае. Поэтому рабочие должны благодарить менеджера за то, что он дал им работу, а не смотреть в его карман, сколько он себе заработал. Понимаешь, бабушка? Потому что если менеджера над ними не будет, то никому их труд не нужен вообще. Болты заржавеют, огурцы сгниют - и пропал труд! А все бабло, которое могло остаться в России, потечет в Китай - к китайским рабочими и колхозницам, а главное - к китайским менеджерам, которые умнее и расторопнее. К тем самым китайским менеджерам, которые все устроили так, чтобы оптовику было проще, дешевле, быстрее и надежнее делать заказы в Китае, вместо того, чтобы разыскивать по забытым селам наших рабочих с колхозницами, выводить их из запоя и уговаривать, чтоб подали в срок вагон огурцов или гаек с болтами.

- Ты сама хоть понимаешь, какой ты бред несешь? - спросила бабушка.

- Это не аргумент, - парировала я.

Долгое время мы ехали молча и смотрели в разные стороны. Я в свое окно, она - в свое. Не понимаю, как она умудрялась следить за дорогой при этом. Хорошо, что Даша тактично догадалась разрядить обстановку:

- Скажите, Гертруда Гавриловна, - начала она таким чистым и задорным пионерским голоском, что ответить на это хмурым гоном было уже нельзя, - а где вы работали геологом?

- В тайге, в тундре, в степи, в пустыне казахской, - охотно откликнулась бабушка, - где выкинут партию с вертолета, там и иди, собирай образцы. Потом, когда уже вездеходы появились, я вездеход водила: «Следи за трассой», - передразнила бабушка, хмуро на меня покосившись, - она меня учить будет: Разве в Германии трасса? Вот когда у тебя зыбучий песок, или болото, или лавина вот-вот сойдет - вот это трасса.

- А правда, что ваш муж, Иленин дедушка, был шаман? - продолжала Даша, то ли опасаясь, что мы снова сцепимся, то ли пытаясь что-то понять для себя.