Лэндон и Шей. Разбитые сердца

Мама поддерживала папу независимо от того, что он делал, даже если была с ним не согласна. Мима называла маму пособницей и часто говорила ей, что отношения не должны складываться таким образом, но во имя любви мама никогда ее не слушала.

Все в моей семье были зависимы.

Мой отец был зависим от наркотиков, а моя мать была зависима от него.

Удивительно, что зависимость все еще не поглотила меня.

После того как папа вышел из тюрьмы, он перестал писать. Он полагал, что его творчество было спусковым крючком. Тем не менее с того момента он изо всех сил пытался найти свою опору – что-то, что занимало бы его разум и сердце.

Мама говорила, что ему нужно хобби. Мима считала, что ему нужна достойная работа.

Мой отец называл себя мастером на все руки. Он никогда не работал на постоянной работе с девяти до пяти, потому что, по его словам, он не мог справиться с таким количеством однообразных задач. Сейчас он совмещал три работы в неделю. Это занимало его разум, но не питало его душу.

Я надеялась, что он найдет нечто, что сделает его счастливым, нечто, что поможет ему стать тем, кем он и должен быть.

– Тук-тук, – раздался голос из-за закрытой двери моей спальни.

– Открыто.

Папа повернул ручку и прислонился к дверному косяку, засунув руки в карманы.

– Ты в порядке?

– Все хорошо, готовлюсь к предстоящему прослушиванию, – сказала я, но комок в горле, образовавшийся из-за их ругани, все еще мешал мне нормально дышать.

– У тебя же скоро спектакль, верно? – спросил он, заходя в комнату и усаживаясь на край моей кровати.

– Ага. «Ромео и Джульетта».

Он медленно кивнул.

– «Ромео, о, зачем же ты Ромео!» Классика.

Верно.

– Ты готова к прослушиванию? Хочешь, я послушаю, как ты репетируешь? – спросил он, делая вид, словно несколько минут назад в гостиной не разворачивались боевые действия.

Я не была похожа на отца. Он выглядел как обычный американский парень: голубоглазый блондин с чуть скошенной улыбкой, которая делала его лицо не веселым, а хмурым. Бледная кожа, короткие волосы. Морщины вокруг глаз и сгорбленные плечи выдавали его непростое прошлое. Из-за употребления наркотиков и алкоголя в прошлом его лицо казалось слишком худым. Он выглядел куда старше, чем следовало, но он был здесь – живой и почти здоровый.

Что можно было назвать счастьем, если не это?

– Вы с Мимой когда-нибудь поладите? – выпалила я.

Папа поднял бровь, потрясенный моим вопросом. Количество ссор между ним и бабушкой давно его не удивляло.

– Мы с ней слишком похожи. Вот почему мы так часто ссоримся, но мне не в чем ее винить. Я подводил вас бессчетное число раз. Мария права, что беспокоится, но я не собираюсь снова вас подвести. Не сейчас. На этот раз все по-другому, понимаешь?

Я хотела ему верить, но даже самая сильная вера в человека слабеет с каждым разом, когда он обманывает твои надежды. Трудно вновь доверять людям, которые постоянно тебе лгали.

– Обещаешь? – спросила я его.

– Обещаю.

Он встал с кровати, подошел ко мне и заправил прядь волос мне за уши.

– Я сожалею обо всех ссорах, Шей. Клянусь тебе. И я не виню твою бабушку за то, что она чувствует, – она всего лишь хочет защитить тебя и твою маму. Это ее долг, но я хочу, чтобы вы знали – мой долг оберегать вас здесь и сейчас. Я с вами, и я лечусь, чтобы стать хорошим отцом и мужем. Я работаю над собой, чтобы иметь возможность работать над нашей семьей.

Крошечный уголок в моем сердце был уготован для слов отца. Я не позволяла этому уголку становиться слишком большим, потому что боялась, что он меня подведет. Я боялась, что мое сердце будет разбито из-за мужчины, который должен был залечивать мои раны, а не наносить новые.

Но я впустила отца в этот крошечный уголок. Я надеялась на него. Я молилась. Я надеялась, что этот крошечный уголок никогда не станет еще меньше. Я надеялась, что однажды он вырастет, освободив место для любви моего отца.

– А теперь пойдем, – предложил он, наклоняясь к моему столу. – Хочу послушать твой монолог.

Папа всегда верил в мои творческие способности – этого у него было не отнять. Я знала это на все сто процентов. Все похвалы, слетавшие с его губ, всегда были искренними.

Мы репетировали всю ночь. Он помогал мне, критикуя длительность пауз, темп и выражение лица. Он направлял меня. Он заставил меня смеяться. Он заставил меня улыбнуться. Он заставил меня поверить в себя, в мои таланты, в мою душу. Затем он дважды кивнул мне в знак одобрения.

А крошечный уголок в моем сердце превратился в целую вселенную.

10

Лэндон

Меньше всего на свете я хотел стать похожим на своего отца. Он был бессердечным человеком, что, вероятно, помогало ему в зале суда. Всю жизнь он руководствовался двумя вещами, до которых мне самому не было дела, – деньгами и одобрением.

Он был адвокатом по уголовным делам и безупречно справлялся со своей работой. Количество преступников, оправданных благодаря его защите, казалось неправдоподобным. Тем не менее отец никогда не называл их преступниками – вместо этого он называл их мужчинами и женщинами, которых ложно обвинили.