Лэндон и Шей. Разбитые сердца

Я выключил свет, все еще чувствуя неловкость из-за своих шрамов. Теперь комнату освещала только луна, сияние которой пробивалось через оконное стекло. Сначала я раздел ее, а она поспешила снять с меня джинсы. Трудно описать свободу, которую ощутил мой освобожденный член. Она изучала его почти с изумлением, словно до сих пор не понимая, что с ним делать. Ее палец скользнул по ткани моих боксеров, и я вздрогнул от ее прикосновения, закрыв глаза.

– Для тебя, – пробормотал я. – Только для тебя.

Она стянула мои боксеры и начала опускаться на колени, но я ее остановил.

– Нет, – остановил ее я, разворачивая ее и укладывая на кровать. – Сперва ты.

Я опустился на колени, раздвинул ее ноги и вернулся к своему новому любимому занятию – заставил колени Шей дрожать от удовольствия.

Она скручивала простыни, хватаясь за ткань, пока я наслаждался ею, стонала, пока я ласкал ее языком, кричала от желания, пока я доставлял ей удовольствие. Каждый раз, когда она поднимала бедра к моему лицу, я впивался в ее клитор. Каждый раз, когда она пыталась вырваться, я прижимал ее еще сильнее. Я не собирался останавливаться до тех пор, пока она не кончит так, как не могла представить в самых смелых мечтах. Я хотел чувствовать ее вкус на своем языке. Я хотел утонуть в ней и больше не всплывать на поверхность.

– Лэндон!

Она выкрикнула мое имя в мою подушку, дрожа всем телом, и я жадно вылизал ее дочиста, в то время как мой член неистово пульсировал у меня между ног.

– О боже, Лэндон, это было… это было…

Она не могла договорить, и я ухмыльнулся.

– Хорошо? – подсказал я.

– Так. Чертовски. Хорошо.

Тяжело дыша, она притянула меня к своим губам. Я навис над ее телом, мои глаза скользили по ее фигуре – я наслаждался каждым ее дюймом.

Она прижалась своим лбом к моему.

– Теперь я хочу почувствовать тебя – всего тебя – внутри.

На мгновение я заколебался, понимая, как много это для нее значит.

– Ты уверена?

– Да, но…

Она замерла и посмотрела на меня напряженными, полными чувств карими глазами. В ее взгляде чувствовался трепет. Она лежала обнаженная в моей постели – такая уязвимая, такая настоящая. Для нее это было непросто – позволить мне видеть ее в таком состоянии. Я чувствовал, что к этой стороне своей личности она допускала лишь немногих.

– Ты можешь сделать кое-что для меня? – прошептала она, прижимая руки к моей обнаженной груди.

– Да. Что угодно.

Она приблизилась к моим губам и произнесла эти мягкие слова, проникнув прямиком в мое сознание:

– Не спеши.

Я не знал, что именно она имела в виду, – мое тело или мое сердце. Так что я принял решение не спешить в обоих случаях.

В тот момент мы стали одним целым, наши сердца забились в унисон. Когда я вошел в нее, она вскрикнула, и я изо всех сил старался быть осторожнее, не торопиться, отдавать ей всего себя в подходящем ей темпе.

Я любил ее эмоции. Я любил ее тело. Я любил ее стоны.

Я любил ее.

Тогда я не мог этого сказать. Одну вещь я знал наверняка – нельзя признаваться девушке в любви во время первого секса. Как не быть козлом: совет номер 101.

Но я любил ее. Я точно это знал. Разве ее возможно не любить?

Может быть, так было всегда – даже когда я ее ненавидел. Любовь к Шей пришла легко, как ветер. Она проникла в мою душу, превратив меня в бездыханное тело.

Я занимался с ней любовью, а она даже об этом не знала… она не знала о моих чувствах, не знала, что разбудила каждый спящий уголок моего сердца. Она не знала, что одно ее существование делало меня лучше.

Я сделал все возможное для того, чтобы она это почувствовала. С каждым толчком, поцелуем и стоном я подпитывал ее своей любовью. Я наполнял ее изнутри, надеясь, что она узнает, надеясь, что она почувствует мою любовь. И судя по тому, как она открыла глаза и посмотрела в мою сторону, как она коснулась моей щеки, как она прошептала мое имя…

Думаю, она это почувствовала.

Думаю, она почувствовала любовь.

Закончив, мы прижались друг к другу, совершенно голые, незащищенные и настоящие.

Настоящие.

– Это… было… – выдохнула она.

– Удивительно. – закончил я.

Какое-то время мы молчали. Мы лежали в постели, и ничто, кроме нашего тяжелого дыхания и бешеного сердцебиения, не нарушало ночную тишину.

– Нам нужно одеться, – наконец сказала она, слегка вздрогнув. – Я немного простудилась, и нас ждет ночной киномарафон.

Я согласился, внутренне желая пролежать рядом с ней до конца своих дней.

Мы вернулись в гостиную и посмотрели еще несколько эпизодов «Друзей», прежде чем переключиться на «Один дома» и «Криминальное чтиво», за которыми последовали «Завтрак у Тиффани» и «Сабрина». Два фильма для меня, два фильма для нее.

Мы много смеялись, и, хотя я думал, что больше никогда не смогу веселиться в свой день рождения, Шей удалось это изменить. Каким-то образом она могла рассмешить меня даже тогда, когда я сам считал это невозможным. Ей удалось вернуть мое беспокойное сердце к полному умиротворению. Она осветила лучами солнца мои самые темные дни.