Лэндон и Шей. Влюбиться заново

— Зато он нравится девушкам, — парировала она. — А так как ты продвигаешь новую романтическую комедию, тебе стоит учитывать вкусы целевой аудитории. Ты похититель их сердец, Лэндон. И тебе нужно как следует отыграть эту роль. Кроме того, эти штаны отлично подчеркивают твою попку.

— Боже. Мам, пожалуйста, больше никогда не говори о моей заднице.

— Почему нет? — Она широко улыбнулась: — В конце концов, своими лучшими генами ты обязан мне.

— Я сделаю вид, что этого разговора никогда не было.

Она сняла со стойки вешалки и протянула их мне:

— Просто делай так, как говорит твоя мама. Бархатные брюки.

Я последовал ее указаниям, потому что мама знала лучше.

Это интервью стало пятым за день, и после него я отправился прямиком домой. Вернуться под родной кров после загруженного дня, плюхнуться на диван в обнимку со своей собакой и обдумать каждую сказанную мной глупость — одно из моих любимых занятий того времени.

Любое неосторожное слово во время интервью могло быть истолковано совершенно неправильно, и это вызывало у меня сильнейшие приступы беспокойства. Неудачная шутка могла мгновенно превратить меня в морального урода, а неправильно понятый вопрос ведущего — в идиота.

Природа наградила меня сверхбеспокойным разумом. Я слишком много думал. Половину вещей, насчет которых я переживал, никто из окружающих даже не замечал. А я? Я ежесекундно накручивал себя, не зная, как отключить эту часть моего мозга.

Тем не менее я был уверен, что этот процесс приносит мне большую пользу.

Через некоторое время я переключал свои мысли на что-то другое, потому что поиск несуществующих изъянов болезненно утомителен. На той неделе мне позвонил Грейсон — рассказал о вечеринке, посвященной выпуску его собственной марки виски, которую я проспонсировал. Было приятно с ним пообщаться.

За последние несколько месяцев Грейсон пережил немало личных потрясений, и только недавно он начал связываться со мной по собственной инициативе — до этого момента я сам названивал ему с утра до вечера. Все из-за девушки по имени Элеонора.

С тех пор как она вернулась в его жизнь, он все больше и больше становился похожим на того Грейсона, которого я знал. Он просыпался от самого страшного из своих кошмаров, потому что эта женщина была готова протянуть ему руку.

Во время нашего последнего разговора Грейсон предупредил, что вместе с Элеонорой на презентации виски будет Шей — они приходятся друг другу кузинами.

Я бы откровенно солгал, если бы заявил, что не думал о ней последние несколько лет.

Когда я размышлял об определяющих моментах своей жизни, первая мысль всегда была о Шей. Она стала первым и практически единственным человеком, который смог пробудить меня от глубокого сна. До встречи с ней я не понимал, кто я, не понимал, имею ли я ценность и зачем существую в этом мире. Всего несколько месяцев рядом с ней открыли мне глаза. Она показала мне возможности, заставила меня мечтать о будущем — о будущем, которое казалось мне недостижимым, которое я почти упустил. Я ушел от нее, думая, что когда-нибудь найду себя и смогу вернуться в ее объятия. Я думал, что рано или поздно разберусь со своими ранами и трещинами и буду достоин ее любви.

Оказалось, что это не так-то просто. Самопознание давалось мне с трудом.

Я снова и снова терпел неудачи и спустя годы понял, что ей не нужен мой беспорядок. Я пошел вперед, зная, что ради ее же блага ей нужно сделать то же самое. Я столько раз хотел к ней вернуться, но знал, что не имею права появляться перед ней со своей разбитой на части душой, надеясь, что она вновь ее починит. Знал, что ее жизнь будет лучше без меня.

Я не был эгоистом. Я больше не пытался опереться на нее, чтобы устоять на ногах. Я желал для Шей большего, чем мог ей дать. Она любила меня, она желала меня, но мое сердце напоминало Луну. Оно менялось каждые несколько недель — иногда сердце было полным, а иногда от него оставался лишь тонкий полумесяц.

Тем не менее время от времени мысли о Шей приходили мне в голову. А теперь, когда Грейсон сообщил мне о том, что Шей появится на предстоящей вечеринке, она все чаще и чаще всплывала в моей голове.

Какой она стала?

Что с ней происходило?

Остались ли ее глаза такими же карими и полными надежды?

Кого она любит?

Этот вопрос пронзил меня больше, чем остальные: кого любит она, кто любит ее?

Большинство женщин, с которыми я проводил время, не задерживались со мной надолго. Я был известен своей ветреностью, потому что никогда не заводил длительных отношений и стремительно менял партнерш. Большинство людей, вероятно, думали, что я обыкновенная голливудская суперзвезда, ищущая разнообразия. Наверное, они считали, что мне нужен только секс, но это было ложью.

Я искал кого-то, хотя бы отдаленно похожего на первую девушку, которая меня полюбила, — настоящего меня, сломленного. Мальчика со шрамами, который не умел любить самого себя.

Я искал частички Шей в каждой женщине, которая встречалась на моем пути, но ни одна из них не смогла зажечь во мне тот же огонь.

Матрос забрался ко мне на колени и высунул язык.