Ленин

С учебой взрослых крестьян не получалось, и скоро мысль о моментальном, по приказу Кремля, искоренении безграмотности была остановлена. Учитель обратил все внимание и силы на воспитание молодого поколения в коммунистическом духе. Дети занимались основательно, изучая на память несложный, впрочем, «катехизис» коммунистический, становящийся фундаментом обучения; очень неторопливо и медлительно получали искусство письма и чтения, а также самого простого счета, по причине отсутствия таблиц отрабатывая задания мелом на стенах. Так как в Толкачево не нашлось свободного дома для школы, устроили ее в старом измазанном сарае. Лавок не было, следовательно, ученики сидели на полу в кожухах и дырявых войлочных ботинках, замерзая и все чаще прихварывая.

Плакат «Неграмотный тот-же слепой», 1918 год

На другие предметы власть пролетарская не обращала никакого внимания. Во-первых, относились они к знаниям буржуазным, во-вторых, сам «профессор» не имел о них понятия, а следовательно, пренебрегал ими, как самым ненужным суеверием капиталистического мира.

Деревенский учитель, плохо оплачиваемый, окруженный недоверием и ненавистью крестьян, знал, что кто-то более умный, чем он, думал таким же образом и другим велел думать так же. Было это председатель Совнаркома, Владимир Ильич Ленин. Диктатор в свое время пришел к выводу, что нужно подвергнуть пролетарскому контролю, с точки зрения материалистической философии, все науки, не исключая знаний естествоведческих. Его помощник, высоко образованный комиссар Просвещения, историк Покровский и дочь генерала Александра Коллонтая работали над переделкой истории, над вычеркиванием из литературы произведений и идей буржуазных, а химию и физику, как опирающиеся на незыблемые и неизменяемые законы, считать за враждебные для пролетариата от науки, чуть ли не средневековым предрассудком, потому что Ленин не признавал ничего постоянного и опирающегося на постоянные принципы и правила.

Учитель школы в деревне Толкачево выполнял еще другие поручения. Должен был внушать своим воспитанникам, что Бог и Церковь являются для народа одуряющим и отравляющим опиумом, о котором сам имел слабое представление, никогда его в глаза не видел. Внедрял также в школу новую организацию – Коммунистический Союз Молодежи, или так называемый комсомол. Дети должны были иметь равные с взрослыми людьми привилегии, независимость от семьи, право суда над правонарушениями коллег, контроль над учителем, а также одну только обязанность – шпионить и доносить властям о поступках и словах родителей и жителей деревни.

Этот метод педагогический сразу дал грустные результаты, так как трех подростков и двух женщин заключили в тюрьму в ближайшем городе за жалобы на рабоче-крестьянскую власть.

Госпожа Болдырева, узнав об этом, вовлекла усердного, хотя не очень умного учителя в разговор о воспитательной системе и убедилась в его принципиальной, очень глубоко продуманной идее.

– «Революционизованные дети, враждебно относящиеся к взрослым, становятся наилучшим способом революционизирования, и даже разбития семьи и общества», писал товарищ Ленин! – с восторгом в голосе воскликнул учитель.

План был бесспорный, и в сердце госпожи Болдыревой вызвал тревогу. В темной, ничем не сдерживаемой, не управляемой никакой идеей массе крестьянства мысль, брошенная Лениным – вероятно, также опрометчиво, под влиянием демагогической тактики, как памятный, заплаченный невинной кровью и разрушением достижений поколений лозунг «Грабьте награбленное!», – могла иметь последствия непредвиденные и грозные.

Создание Комсомола быстро было закончено. Должен об был построить кадры правоверных коммунистов, воспитанных в сфере пропаганды идей Ленина и поставленных в привилегированное положение в каждой области жизни пролетарского государства.

Учитель подавал своим ученикам пример. Как человек молодой и веселый, подал он на развод. Не мог равнодушно смотреть на дородных деревенских девушек, окружающих его во время школьных бесед. Одна из них – толстощекая, румяная Катя Филимонова – нравилась ему особенно. Начал за ней ухаживать и скоро договорился о свидании. С этого времени выскальзывала она к нему по ночам.

Родители криво на это смотрели, делали дочке горькие упреки, но она со смехом отвечала:

– Теперь каждая женщина свободна и может собой распоряжаться!

Так тоже поступала до момента, пока не убедилась, что забеременела Учитель выставил ее от себя и свои чувства обратил к другой девушке.

Катя родила сына. Власти забрали его тотчас же вместе с матерью и отослали в город. В приюте, где она его кормила, он должен был остаться навсегда. Ребенок должен был принадлежать государству, так как домашнее воспитание, ласки матери, семейное тепло делали его неспособным чувствовать и думать, как пристало пролетарию.