Ленин. Человек, который изменил всё

Как вспоминала Крупская, «голоса интернационалистические звучали еще очень слабо, разрозненно, неуверенно, но Ильич не сомневался, что они будут все крепнуть. Всю осень у него был приподнятое, боевое настроение… Осень в тот год стояла чудесная. В Берне мы жили на Дистельвег – маленькой, чистенькой, тихой улочке, примыкавшей к бернскому лесу… наискосок от нас жила Инесса, в пяти минутах ходьбы – Зиновьевы, в десяти минутах – Шкловские. Мы часами бродили по лесным дорогам, усеянным осыпавшимися желтыми листьями. Большей частью ходили втроем – ВИ и мы с Инессой»⁷²⁰.

Контактов с Россией долго не было вообще. Шкловский писал: «Только в середине октября удалось установить первую связь через тов. Александра (Шляпникова), приехавшего для этой цели в Стокгольм. За эту связь ВИ держался цепко, ежеминутно боясь, что и она оборвется»⁷²¹. По возвращении из «рефератной поездки» Ленин разъяснял Шляпникову диспозицию в социал-демократии: «Плеханов… стал шовинистом-французом. У ликвидаторов, видимо, разброд. Алексинский, говорят, франкофил, Косовский (бундист, правый, я слышал его реферат) – германофил. Мартов всех приличнее в “Голосе”. Но устоит ли Мартов? Не верю. Похоже на то, что средней линией всего “брюссельского блока” гг. ликвидаторов с Алексинским и Плехановым будет приспособление к Каутскому, который теперь вреднее всех… Наша задача теперь – безусловная и открытая борьба с оппортунизмом международным и его прикрывателями (Каутский). Это мы и будем делать в Центральном Органе, который выпустим вскоре (2 странички, вероятно)… Неверен лозунг “мира” – лозунгом должно быть превращение национальной войны в гражданскую войну».

В эти дни в войну с Россией вступила Оттоманская империя. 16 (29) октября турецкий флот при поддержке немецких кораблей «Бреслау» и «Гебен» обстрелял Севастополь, Одессу, Феодосию, Керчь, Ялту, Новороссийск. На манифест султана о вступлении Турции в войну Николай II ответил приказом Главнокомандующему Кавказской армией графу Воронцову-Дашкову (начальник штаба генерал Юденич) перейти турецкую границу. Русские войска заняли крепость Баязет.

Для Ленина это не меняет ничего. 18 (31) октября он писал Шляпникову: «В каждой стране – в первую голову борьба с шовинизмом данной страны, возбуждение ненависти к своему правительству, призывы (повторные, настойчивые, многократные, неустанные) к солидарности рабочих воюющих стран, к совместной их гражданской войне против буржуазии»⁷²².

Именно об этом шла речь в передовице и основных статьях возобновившегося 19 октября (1 ноября) «Социал-демократа». Газета стала выходить относительно регулярно, сдерживаемая в первую очередь возможностями и настроением… Кузьмы – наборщика. «Кузьма набирал решительно все, что угодно и для кого угодно. Всех заказчиков он добродушно называл “сочинителями” и удовлетворял по возможности каждого… Работал Кузьма один. А тут, как на грех, приехала к нему неизвестно откуда взявшаяся жена, не раз упоминаемая в письмах ВИ Кузьмиха. Эта ворчливая красноносая старуха непрестанно ругала несчастного Кузьму за то, что он связывается с разными “аховыми” заказчиками, вместо того чтобы поступить на постоянную работу в швейцарскую типографию»⁷²³. Тиражами похвастаться не могли, не было ни денег, ни подписчиков – 300–500 экземпляров, на пике – 2 тысячи. «Тираж небольшой, ибо при нашем направлении на обывателя рассчитывать нельзя», – объяснял Ленин.

В первом же номере Ленин выдвигает программу создания III Интернационала, которому «предстоит задача организации сил пролетариата для революционного натиска на капиталистические правительства для гражданской войны против буржуазии всех стран за политическую власть, за победу социализма»⁷²⁴.

Но когда большевики в Петрограде попытались начать реализовывать пораженческую политику на практике, это кончилось для них печально. Депутат Думы Покровский получил от Шляпникова письмо и посылку – пару ботинок – из Стокгольма, в каблуках которых были свернуты два номера «Социал-демократа» с известными нам ленинскими подрывными текстами. Их с интересом прочли на большевистском совещании в Озерках, которое проходило 2–4 (15–17) ноября. «Совещание уже заканчивалось, когда в квартиру ворвалась полиция и охранники, – рассказывал Петровский. – Я и Муранов не дали себя обыскивать… Только когда приехал жандармский генерал с жандармами, нас схватили за руки и силой обыскали»⁷²⁵. Весь состав большевистской фракции IV Государственной думы был арестован. Рассказывал Муранов: «Главным козырем обвинения на процессе являлись отобранные у нас при аресте тезисы Ленина “Задачи революционной социал-демократии в европейской войне” и манифест ЦК РСДРП “Война и российская социал-демократия”»⁷²⁶.