Ленин. Человек, который изменил всё

Но к моменту появления в Петрограде Ленина революционная эйфория все еще заливала столицу. В воскресенье 2 (15) апреля 1917 года Россия праздновала Пасху. Ночью шли крестные ходы, утром люди радостно христосовались. Куличи, пасха, крашеные яйца. В звенящем воздухе опьяняющей революционной свободы – ожидание Мессии.

Ранним утром в понедельник ничего не подозревавший Николай Ильич Подвойский – член исполкома ПК большевиков и председатель их военной организации (военки) – дежурил в особняке балерины Кшесинской, захваченном большевиками под свою штаб-квартиру. Вбегает Мария Ильинична с телеграммой от брата из Торнео. Ленин приезжает! Надо готовить торжественную встречу. «Ведь сегодня – Пасха, – рассуждал Подвойский. – Предприятия не работают, газеты не выходят, а многие солдаты и матросы отпущены на праздник из казарм… С минуту молчу, раздумываю о том, как организовать Ленину достойную встречу, потом предлагаю:

– Давайте выведем к вокзалу броневые машины! Надо показать ВИ, какой боевой силой уже обладает большевистская организация Питера.

Председатель большевистской ячейки броневого дивизиона Елин вздрогнул:

– За вывод боевой машины – военно-полевой суд.

– Надо пойти на это, – отвечает Подвойский, не спуская с него глаз.

Бюро ЦК и Петербургский комитет подняли на ноги все районы… Партячейка дивизиона броневиков, рискуя военным трибуналом, все-таки подогнала к бывшему царскому павильону три броневика»⁸³². В порядке подготовки к встрече опубликовали даже одно из ленинских «Писем издалека». Ожидался «разбор полетов».

Каменев, Шляпников, Раскольников, Мария Ульянова поехали встречать поезд в Белоостров. Александр Михайлович Афанасьев – сестрорецкий большевик – среди встречавших: «Мы ринулись к площадке, подхватили Ильича на руки и высоко подняли над головами… На руках мы внесли Ильича в здание вокзала и только тогда опустили на пол… Вместе с другими приехавшими из-за границы ВИ прошел в комнату, где проверялись паспорта»⁸³³. Мария Ильинична радовалась встрече с братом: «Его лицо светилось, он был очень возбужден. Засыпая товарищей вопросами о положении дел, он высказал в то же время опасение, что в Петрограде его, вероятно, арестуют»⁸³⁴. Шляпников: «Дружески расцеловались, поздравили их с благополучным проездом и повели в буфет. Буфетчик любезно и предупредительно отводил места гостям, а когда кончили есть и пить, не захотел принять от меня деньги»⁸³⁵. Поехали дальше. Вспоминал Раскольников: «Едва войдя в купе и усевшись на диван, Владимир Ильич тотчас накидывается на т. Каменева:

– Что у вас пишется в “Правде”? Мы видели несколько номеров и здорово вас ругали… – слышится отечески журчащий голос Ильича, от которого никогда не бывает обидно. Поезд тем временем незаметно подходит к Питеру. Вот наш вагон уже втянулся под навесы длинных пассажирских платформ. Вдоль этой платформы, к которой подходит наш поезд, по обеим ее сторонам, оставляя широкий проход в середине, выстроились матросы 2-го Балтийского флотского экипажа»⁸³⁶. В 23.10 раздались паровозный гудок и команда: «На караул!»

Вот он, Старик, делу которого большевики посвятили свои жизни. Старику, правда, не исполнилось еще и 47 лет. Все, что он делал, говорил, писал до этого момента для судеб России, по большому счету, значения не имело: его идеями заражена крошечная – в 8 тысяч членов – партия. Его влияние, как мы скоро увидим, не распространяется даже на эти 8 тысяч. Кто-то в интеллигентской и сознательной пролетарской публике о нем слышал, но страна не знает, кто это такой. «Еще ни разу не стоявший перед толпой, еще ни разу не показавший рукой движения массам…»⁸³⁷ – метко замечал Солженицын.

С перрона под звуки «Марсельезы» Ленина провели в парадную комнату, где от имени Совета его встречали Чхеидзе и Скобелев. Там же меньшевик Николай Николаевич Суханов (Гиммер): «Во главе небольшой кучки людей, за которыми немедленно снова захлопнулась дверь, в “царскую” комнату вошел или, пожалуй, вбежал Ленин, в круглой шляпе, с иззябшим лицом и роскошным букетом в руках. Добежав до середины комнаты, он остановился перед Чхеидзе, как будто натолкнувшись на совершенно неожиданное препятствие.

– Мы полагаем, что главной задачей революционной демократии является сейчас защита революции от всяких на нее посягательств как изнутри, так и извне, – приветствует Чхеидзе. – Мы полагаем, что для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей демократии…