Ленин. Человек, который изменил всё

Профессору Розанову 21 апреля позвонил Семашко и попросил приехать к Ленину: «приезжает профессор Борхардт из Берлина для консультации… Когда ВИ сказал, что Клемперер посоветовал удалить пули, так как они своим свинцом вызывают отравление, вызывают головные боли, Борхардт сначала сделал удивленные глаза и у него вырвалось unmöglich (невозможно), но потом, как бы спохватившись, вероятно, для того, чтобы не уронить авторитета своего берлинского коллеги, стал говорить о каких-то новых исследованиях в этом направлении.

Я определенно сказал, что эти пули абсолютно не повинны в головных болях, что это невозможно, так как пули обросли плотной соединительной тканью, через которую в организм ничего не проникает. Пуля, лежавшая на шее, над правым грудино-ключичным сочленением, прощупывалась легко, удаление ее представлялось делом не трудным, и против удаления ее я не возражал, но категорически восстал против удаления пули из области левого плеча; пуля эта лежала глубоко, поиски ее были бы затруднительны; она, так же как и первая, совершенно не беспокоила ВИ, и эта операция доставила бы совершенно ненужную боль. ВИ согласился с этим и сказал: “Ну, одну-то давайте удалим, чтобы ко мне не приставали и чтобы никому не думалось”».

Оперировали в Боткинской больнице. «Борхардт приехал и притащил с собой громаднейший, тяжелый чемодан со всякими инструментами, чем премного удивил и меня, и всех моих ассистентов… Операция прошла вполне благополучно. ВИ, видно, совершенно не волновался, во время самой операции только чуть-чуть морщился. Я был уверен, что операция будет амбулаторная и ВИ через полчаса после операции поедет домой. Борхардт категорически запротестовал против этого и потребовал, чтобы больной остался в больнице хотя бы на сутки. Я не возражал против этого, конечно, так как стационарное наблюдение всегда гораздо покойнее. Решили положить ВИ в 44-ю палату, на женское отделение… Долго не соглашался на наши уговоры, последней каплей, кажется, были мои слова: “Я даже для вас, ВИ, палату на женском отделении приготовил”. ВИ рассмеялся, сказал: “Ну вас” – и остался»²⁴⁷⁰.

Швы сняли 27 апреля, в тот же день Ленин председательствовал на заседании Политбюро. На его здоровье операция никак не отразилась. Кавказский вариант отдыха Ленин сам окончательно отмел 10 мая, когда написал Орджоникидзе: «Я на Кавказ не еду. Будьте любезны, пока (все лето) для конспирации распространяйте осторожненько слух, что еду»²⁴⁷¹. На просьбу Крестинского написать статью для зарубежных СМИ о необходимости хозяйственной помощи России Ленин отвечает: «Не могу по болезни». Пришло письмо от самого Джона Мейнарда Кейнса с предложением прислать статью для «Manchester Guardian». Ответ тот же: не смогу, «так как болен»²⁴⁷².

Мысли о болезнях и здоровье не оставляют Ленина. 19 мая он пишет Сталину: «Не пора ли основать 1–2 образцовые санатории не ближе 600 верст от Москвы? Потратить на это золото; тратим же и будем долго тратить на неизбежные поездки в Германию. Но образцовыми признать лишь те, где доказана возможность иметь врачей и администрацию пунктуально строгие, а не обычных советских растяп и разгильдяев». И добавление: «Секретно: в Зубалове, где устроили Вам, Каменеву и Дзержинскому, а рядом устроят мне к осени, надо добиться починки желдорветки и полной регулярности движения автодрезин, тогда возможно быстрое и конспиративное и дешевое сношение круглый год. Нажмите и проверьте. Также рядом совхоз поставить на ноги»²⁴⁷³. Как видим, Ленину готовили еще одну загородную резиденцию – на Рублевке.

В середине мая Ленин вновь почувствовал, что силы его на исходе и пора в отпуск. Врачи, естественно, идею поддерживали. Скоро вернуться в свой кабинет Ленин не планировал, но руководящие нити из своих рук выпускать не собирался. 21 мая он пишет распоряжение (секретно, лично) всем наркомам и руководителям центральных учреждений и организаций: «Уезжая в отпуск на несколько месяцев, я очень просил бы поставить осведомление меня о наиболее важных делах и о ходе выполнения наиболее важных решений, планов, кампаний и т. д. следующим образом:

– посылать мне 1–2 раза в месяц самые краткие (не более 2–3 страниц) сообщения на эту тему и распорядиться о высылке мне важнейших из текущих печатных изданий наркомата, а равно текстов напечатанных важнейших постановлений, а равно проектов… Держать связи с моим секретарем (Фотиева, Лепешинская). Через этих же секретарей могут быть посланы всегда запросы по телеграфу или почтой, причем текущие и срочные запросы адресуются не иначе как заму (Рыкову или Цюрупе), а мне лишь в копии». Секретариату Ленин предписывал сообщать о всех поступающих для него книгах и журналах, посылать ему наиболее существенные и перечень остальных.