Он много разговаривал с ним, ходил с ним на прогулку. Владимир Ильич расспрашивал его о поездке к “Южному рабочему”, и ему понравилась определённость формулировок Троцкого, то, что он сразу сумел охватить самую суть разногласий, сквозь слой благожелательных заявлений разглядеть желание под фирмой популярной газеты сохранить обособленность своей группки.
Из России усиленно звали Троцкого обратно, Владимир Ильич хотел, чтобы он остался за границей, подучился и помог работать “Искре”.
Плеханов сразу взял Троцкого под подозрение, он увидал в нём сторонника молодой части редакции “Искры” (Ленина, Мартова и Потресова), ученика Ленина. Когда Владимир Ильич послал Плеханову статьи Троцкого, тот отвечал: “Перо вашего ‘Пера’ мне не нравится”. “Стиль дело наживное, – отвечал Владимир Ильич, – а человек способен учиться, будет очень полезен”»[186]
.В марте 1903 года Ленин официально потребовал включить Троцкого седьмым членом редакционной коллегии «Искры». В письме к Плеханову он писал:
«Я предлагаю всем членам редакции кооптировать “Перо” на всех равных правах в члены редакции. (Думаю, что для кооптации нужно не большинство, а единогласное решение.) Нам очень нужен седьмой член и для удобства голосования (6 – чётное число), и для пополнения сил.
“Перо” пишет уже не один месяц в каждом номере. Вообще работает для “Искры” самым энергичным образом, читает рефераты (пользуясь при этом громадным успехом) etc.
Нам надо привлекать молодые силы: это поощрит их и заставит смотреть на себя как на профессиональных литераторов. А что у нас в таковых недостаток, это ясно (стоит вспомнить 1) трудность найти редакторов перевода; 2) недостаток внутреннеобозревательных статей и 3) недостаток популярной литературы). В области популярной литературы “Перо” хотел именно себя попробовать.
Возможные доводы против: 1) молодость; 2) близкий (может быть) отъезд в Россию; 3) перо (без кавычек) со cледами фельетонного стиля, с чрезмерной вычурностью и т. д.
Ad 1) “Перо” предлагается не на самостоятельный пост, а в коллегию.
Кооптирование необходимо, чтобы его окончательно привязать и поощрить…»[187]
Однако Плеханов, догадываясь, что Троцкий поддержит Ленина, переведя самого Георгия Валентиновича в меньшинство, наложил вето на это предложение. «Троцкий вскоре уехал в Париж, – отмечает Крупская, – где начал выступать с необычайным успехом»[188]
.Эти строки жены и соратника Ленина примечательны тем, что они были написаны в 1930 году, когда Троцкий был уже исключён из партии, жил в изгнании в Турции, а его сочинения находились под полным запретом в Советском Союзе[189]
. Только тот факт, что Крупская была вдовой Ленина, спас её от гнева Сталина, по крайней мере, на время. Позже, под невыносимым давлением, она была вынуждена склонить голову и смириться с искажением исторических фактов. Однако до конца жизни она так и не присоединилась к кампании по безудержному восхвалению Сталина, и на страницах её воспоминаний Иосиф Виссарионович играет минимальную роль, что, по совести говоря, отражает действительное положение дел.Опыт последних трёх лет показал, что партии необходимо выйти на новый уровень. Требовалось провести решительный разрыв с прошлым, положить конец кружковому менталитету, кустарничеству, организационной распущенности и заложить основу для сильной и цельной массовой рабочей партии. Ввиду того вреда, который был причинён движению местничеством и потребностью в адаптации к сложным условиям подпольной работы, Ленин особо подчёркивал важность демократического централизма.
На предстоящем съезде планировалось избрать новое партийное руководство в условиях, когда наиболее важные политические фигуры находились в эмиграции. Было очевидно, что в руководящих органах должны быть представлены люди из России, однако Ленин выступил против идеи редакции «Искры», которая, выступая за полную перестройку партии, предложила членам редколлегии отказаться от общего руководства. Троцкий, который, как мы видели, только недавно бежал из Сибири, был удивлён формулировкой Ленина: