«…Я-то сильно боюсь, что при отсутствии подготовленного уже 3-го проекта,
Тяжёлое бремя труда, беспокойство о постоянных трудностях общения с Россией, а также обострение конфликтов в редколлегии подорвали здоровье Ленина. Он заболел тяжёлой нервной болезнью – «священным огнём», – которая заключалась в том, что воспаляются кончики грудных и спинных нервов. У Ленина и Крупской не было даже гинеи, чтобы проконсультироваться с английским врачом, и Владимиру Ильичу пришлось принять мучительное домашнее лечение. По приезде в Женеву Ленин свалился и пролежал две недели, как раз накануне Второго съезда. И только под давлением Аксельрода и Засулич Плеханов уступил и принёс извинения. В итоге был достигнут компромисс, однако этот инцидент привёл к тому, что работа в текущем составе редакции стала невыносимой. Засулич и Мартов, как правило, выступали примирителями споров между Лениным и Плехановым. Мартов, выдающийся, талантливый человек, как и Ленин, относительно недавно прибыл в Европу из России. Между тем его темперамент и прежний, почти что эмигрантский образ жизни сблизили его с Верой Засулич и другими.
В Лондоне Мартов, Засулич и социал-демократ Н. А. Алексеев вели богемную жизнь в своего рода коммуне, которую Плеханов иронично и проницательно окрестил «вертепом». Крупская и другие оставили яркие воспоминания о том, как Вера Засулич закрывалась в своей комнате, когда корпела над какой-нибудь статьёй, много курила и без остановки пила крепкий кофе. «Я привык относиться к Мартову как к симпатичному богемскому типу, по внешности чем-то вроде вечного студента, – писал Луначарский, – по нравам – завсегдатая кафе, небрежному ко всем условиям комфорта, книгочею, постоянному спорщику и немножко чудаку»[184]
. Ленин всегда высоко ценил умственные способности Мартова. Действительно, Мартов представляет собой одну из самых трагических фигур в истории российского революционного движения. Троцкий дал ему такую характеристику:«Даровитый писатель, изобретательный политик, проницательный ум, прошедший марксистскую школу, Мартов войдёт тем не менее в историю рабочей революции крупнейшим минусом. Его мысли не хватало мужества, его проницательности недоставало воли. Цепкость не заменяла их. Это погубило его. <…> Несомненно, что в Мартове заложен был революционный инстинкт. Первый его отклик на крупные события всегда обнаруживает революционное устремление. Но после каждого такого усилия его мысль, не поддерживаемая пружиной воли, дробится на части и оседает назад. Это можно было наблюдать в начале столетия, при первых признаках революционного прибоя…»[185]
Старшее поколение редакторов «Искры» прекрасно осознавало, что их время уходит, и вымещало свою плохо скрываемую злобу в том числе на Владимире Ильиче. Аксельрод, например, возмущался тем, что редакция газеты базируется в Лондоне, а не в Швейцарии. Примеров подобных недовольств было много. Работа редакции была затруднена тем фактом, что шестёрка редакторов часто делилась на две равные группы. Ленин отчаянно искал способного молодого товарища из России, чтобы ввести его в редакцию и тем самым выйти из сложившегося тупика. Появление Троцкого, недавно бежавшего из сибирской ссылки, было сразу же использовано Лениным для того, чтобы внести изменения в работу редколлегии. Троцкий, которому тогда было всего 22 года, уже сделал себе имя как марксистский литератор, отсюда и его партийная кличка – Перо. В ранних изданиях своих воспоминаний о Ленине Крупская даёт честное описание восторженного отношения Ленина к Троцкому, которого он называет «молодым орлёнком». Поскольку эти строки были вырезаны из всех последующих изданий, мы приводим их здесь полностью:
«И горячие рекомендации “молодого орлёнка”, и первый же разговор заставили Владимира Ильича особенно внимательно присматриваться к приезжему.