«Я приехал за границу с той мыслью, что редакция должна “подчиниться” ЦК. Таково было настроение большинства русских искровцев.
– Не выйдет, – возражал мне Ленин, – не то соотношение сил. Ну как они будут нами из России руководить? Не выйдет… Мы – устойчивый центр, мы идейно сильнее, и мы будем руководить отсюда»[190]
.Никто не предполагал, что на долгожданном Втором съезде лагерь «Искры» расколется именно по вопросу о руководящих органах.
Зимой 1902–1903 годов в организациях велась «отчаянная борьба направлений»[191]
, но становилось всё более очевидным политическое и организационное превосходство «Искры». Комитеты выступали за созыв нового съезда. Лишь немногие высказались против. Так, например, «Южный рабочий» подверг «Искру» критике за её резкую полемику с либералами. Приверженцы «Рабочего дела» отчаянно пытались раздробить ряд местных комитетов, настраивая рабочих против интеллигенции. К сожалению, ошибки и нерасторопность сторонников «Искры» сыграли на руку оппозиции в некоторых областях. В Санкт-Петербурге они позволили рабочедельцам отменить решение о поддержке съезда. Но это, однако, была временная загвоздка. К моменту созыва съезда только Воронежский комитет принял решение бойкотировать его.Съезд начал свою работу 17 июля 1903 года в Брюсселе. В столице Бельгии состоялось тринадцать заседаний съезда, после чего полиция вынудила делегатов покинуть страну и перебраться в Лондон. Первое лондонское заседание открылось в клубе рыбаков, а затем съезд для конспирации был вынужден кочевать, снимая залы у разных рабочих организаций. Если на Первом съезде РСДРП внутреннюю часть России представляли всего пять местных комитетов, то Второй съезд принял уже несколько тысяч участников, имеющих влияние на сотни тысяч рабочих. Возраст большинства делегатов не превышал тридцати лет. Ленину было тридцать три года, и он уже считался ветераном. Стремительный темп революционных событий в России подготовил благодатную почву для развития новых марксистских кадров. И только бывшие члены плехановской группы «Освобождение труда» выделялись своим возрастом на фоне молодых, всячески подчёркивая, что они, представители старшего поколения, принадлежат другой эпохе, даже другому миру.
К участию в съезде допускались делегаты только от тех организаций, которые как минимум год вели активную деятельность. Из-за невыполнения этого условия на съезд не пригласили представителей нескольких местных комитетов (Воронежского, Самарского, Полтавского и Кишинёвского). Всего на съезде присутствовало 43 делегата с 51 решающим голосом. Так получилось потому, что каждый комитет имел право послать на съезд по два делегата, но некоторые послали только по одному. Центральный комитет Бунда получил три голоса, а две петербургских организации – по одному. Кроме того, 14 человек присутствовали с совещательным голосом, в том числе два представителя социал-демократии Польши и Литвы. Они прибыли, когда шло уже десятое заседание.
Много времени было уделено вопросу о месте Бунда в партии. Эти дебаты имели огромное значение для прояснения марксистского отношения к национальному вопросу. Историческое значение этой дискуссии в том, что без чёткой позиции по национальному вопросу революция в России никогда не увенчалась бы успехом. В «Истории русской революции» Троцкий так определяет позицию большевиков по этой проблеме: