Ленин. Спаситель и создатель

В 1920 году до радикальных «чисток» было ещё далеко – Ленин был склонен к объединению всех, кто стоял на платформе диктатуры пролетариата, и здесь мог пригодиться даже ненадёжный союзник… Так царю Петру приходилось, скрепя сердце, брать в союзники польского короля Августа – на какое-то время этот лживый «поляк», по основной «профессии» – курфюрст Саксонии, был в союзниках менее вреден, чем в открытых врагах.

Ещё шла война, ещё колебались чаши весов как борьбы, так и «боротьбы», а в России Ленина замышлялась грандиозная социальная работа… И это была работа не на один год – новое общество в одночасье не строится, великая индустриальная держава за год и даже за десять лет не рождается. А если и рождается – как это произошло с Россией с 1930 по 1940 годы, то такой «чудесный» исторический «экспромт» надо было хорошо подготовить.

Ленин и закладывал основы успеха этого будущего «экспромта»… По мере сворачивания гражданской войны появлялась возможность разворачивать социальное и народнохозяйственное строительство, невозможное без соответствующей материальной базы. Закладкой комплексной базы будущего величия России – «от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей», Ленин, и занялся с начала 20-х годов вместе с наиболее здоровой и деятельной частью российского общества. Более-менее освободившись от забот военных, можно было тратить намного больше времени и сил на заботы мирные…

23 января 1920 года Ленин писал в письме старому товарищу и соратнику ещё со времён петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» Г. М. Кржижановскому:

«Глеб Максимилианович!

Статью получил и прочёл.

Великолепно…

Нельзя ли добавить план не технический, а политический или государственный, т. е. задание пролетариату?

Примерно: в 10 (5?) лет построим 20–30 (30–50?) станций, чтобы всю страну усеять центрами на 400 (или 200, если не осилим больше) вёрст радиуса; на торфе, на воде, на сланце, на угле, на нефти… Начнём-де сейчас закупку необходимых машин и моделей. Через 10 (20?) лет сделаем Россию „электрической“.

Подобный „план“ надо дать сейчас, чтобы наглядно, популярно, для массы увлечь ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу-де, и в 10–20 лет мы Россию всю, и промышленную, и земледельческую, сделаем электрической…

Повторяю, надо увлечь массу рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10–20 лет.

Поговорим по телефону.

Ваш Ленин.

Р. S. Красин говорит, что электрификация железных дорог для нас невозможна. Так ли это? А если так, то, может быть, будет возможна через 5-10 лет? Может быть на Урале возможна?..»[1146]

Статья Кржижановского «Задачи электрификации промышленности» – с упоминания о ней и начиналось письмо Ленина Кржижановскому, была опубликована 30 января 1920 года в «Правде». В феврале 1920 года была принята резолюция ВЦИК об электрификации России. А 23 марта 1920 года Совнарком принял Постановление о Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО).

Ленин готовился дать народу великую программу создания новой России. Впервые в истории России её высший лидер ставил грандиозные задачи непосредственно перед народной массой, и ставил их во имя обеспечения интересов массы и её развития, как материального, так и духовного!

И вот этому величайшему реформатору России кое-кто из тех, кто просто обязан был увлечься этой программой, показывал кукиш… Для понимания того исторического фона, на котором Ленин начинал свою мирную работу преобразователя России, приведу бульшую часть письма профессора Степана Тимошенко, эмигрировавшего в США, Владимиру Вернадскому, который всё ещё колебался – последовать ли примеру Тимошенко, или работать в России и для России?

Итак, 14 марта 1925 года Тимошенко писал из Питтсбурга:

«Видел летом академика Стеклова (крупнейший русский и советский математик, – С.К.) на съезде в Торонто. Крупный учёный, который, казалось бы, мог держаться независимо, а вот „услужает“ большевикам. Послушать его, так большевизм не хуже (ну, спасибо Стеклову и на этом, – С.К.) царского режима, и тогда бывали обыски, бывали притеснения студентов и шпионство, и теперь делается то же. Я привык считать, что вовсе не то же, а что-то в 1000 раз худшее. О Дзержинском (тогда уже не только председатель ОГПУ, но и председатель ВСНХ СССР. – С.К.) говорит Стеклов как о твёрдом правителе, а не как о палаче.