Ленин. Сталин

Стремительное расширение сферы распространения власти Советского Союза в результате второй мировой войны вскоре должно было привести к опасным нарушениям. В государствах Восточной Европы, а также внутри западноевропейских коммунистические партии стремились к автономии. Ускользнуть из-под контроля Москвы грозила прежде всего Югославия. Когда в сентябре 1947 года был образован Коминформ (Коммунистическое информационное бюро), в Москве этим, прежде всего, преследовали цель прочнее привязать строптивую Югославию к центру. В отличие от Коминтерна, распущенного в 1943 году, Коминформ объединил лишь немногие партии мирового коммунистического движения: семь партий восточноевропейских стран (не приглашены были Социалистическая единая партия Германии и албанская партия), а также партии Франции и Италии.

Жданов, духовный вождь Коминформа, надеялся с помощью вновь созданного института надежнее прибрать к рукам коммунистические партии и, опираясь на централизованную власть, проводить более жесткую политику по отношению к западным державам. Он был явно готов поставить мир на грань войны. Действительно, приобщение восточноевропейских государств к господствующей идеологии свершилось довольно быстро. В Венгрии, Румынии и Польше социалистические партии были принудительно объединены с коммунистическими. В конце февраля 1948 года коммунисты Чехословакии захватили власть в Праге. В Польше Гомулка, стремившийся оградить свою страну от вмешательств извне, постепенно был вытеснен с занимаемых им постов. Правда, в Югославии Советы потерпели неудачу, поскольку Тито категорически отказывался следовать унизительному диктату Кремля. В результате в июне 1948 года произошел разрыв между Восточным блоком и Югославией.

События в Берлине, который с апреля 1948 года по май 1949 года практически находился в блокаде — яркий пример политики Советов.

Герметическая изоляция Советского Союза от зарубежных стран во время второй мировой войны была прорвана по широкому фронту. Красная Армия соприкоснулась с внешним миром, советская интеллигенция усвоила все богатство западных идей. В сфере идеологии и культуры упрямый Жданов вновь оставил за собой право вернуть заблудших. Первая атака была предпринята на писателей и поэтов: тяжелейшие обвинения были выдвинуты против сатирика Зощенко и поэтессы Ахматовой. За этим последовали нападки на философов, историков, музыкантов и ученых-естествоиспытателей. Например, всемирно известным композиторам Шостаковичу и Прокофьеву в качестве основного греха инкриминировали свойственную им тенденцию к безродному космополитизму.

Безусловно, меры, предпринимаемые Ждановым, встречали полное одобрение Сталина. В принципе, для продолжения функционирования сталинизма как системы был необходим идеологический ригоризм. То обстоятельство, что в период с 1946 по 1948 годы Сталин проявлял сдержанность, объясняется, несомненно, его нежеланием дискредитировать себя в глазах народа непопулярными мерами.

Лишь когда в середине 1950 года разгорелся ученый спор касательно языковых теорий Марра, скончавшегося в 1934 году, Сталин счел, что пришло время внести свой крупный вклад в дискуссию — «Лингвистические письма». В этом труде была предпринята ревизия решающих моментов традиционного марксизма-ленинизма. Прежде всего совершенно открыто был реабилитирован национальный фактор, и русскому народу было отведено главенствующее положение среди национальностей, входящих в Советский Союз. Подобная теоретическая основа обеспечивала пышный расцвет советского патриотизма. Кроме того, в «Лингвистических письмах» Сталин отводил надстройке, и прежде всего государству, главенствующую созидающую роль. В этом проявился немалый консерватизм мышления стареющего диктатора, страх перед экспериментами, которые могли бы вновь поставить под вопрос успех его правления. Как можно, патетически вопрошал Сталин, разрушить старый язык, как это представляется некоторым коммунистам, и создать новый, не повергнув при этом общество в хаос?

В преддверии XIX съезда партии (октябрь 1952 года) «Правда» преподнесла новую работу Сталина: «Экономические проблемы социализма в СССР». Если у отдельных коммунистов создалось впечатление, что партия может смело пренебречь всеми экономическими законами, то Сталин поставил этих фантазеров на место. Это серьезное предупреждение прозвучало, в первую очередь, в адрес мощного хозяйственно-бюрократического аппарата. Интересно, что в высказываниях Сталина проскальзывает пессимистическая нота, признание существования законов, устранить которые не под силу даже коммунисту.