Ленин в 1917 году

«Этот человек видел стачки. Он знает, какую бурю страстей вызывает всегда, даже в самое мирное время, самая обыкновенная стачка. Он понимает, конечно, во сколько миллионов раз должна быть сильнее эта буря, когда классовая борьба подняла весь трудящийся люд огромной страны, когда война и эксплуатация довели почти до отчаяния миллионы людей, которых веками мучили помещики, десятилетиями грабили и забивали капиталисты и царские чиновники. Он понимает всё это «теоретически», он признаёт всё это губами, он просто запуган «исключительно сложной обстановкой»…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 322.)

Вот ответ самого Ленина всем своим горе-«обвинителям» на все времена… Если ты не социальная тля, не клоп на теле общества, не образованный обыватель, а политический борец за честное общество, то ты должен понимать и признавать реальности социальной ситуации не губами, а умом и сердцем… Не на словах, а на деле! И делать это дело в любой, в том числе и в «исключительно сложной обстановке»…

Вот Ленин и был занят осенью 1917 года невероятно сложным делом — совершением социальной революции, которая одна могла вытащить — пусть и не сразу — Россию из той социальной катастрофы, до которой довели Россию оппоненты Ленина…

Ленин раз за разом говорил в 1917 году о том, что у России есть три выхода: 1) сползание в хаос; 2) военная диктатура корниловцев в интересах правящей кучки; 3) диктатура пролетариев и беднейших крестьян, способная сломить сопротивление капиталистов и проявить, говоря словами Ленина, «действительно величественную смелость и решительность власти».

В опубликованной в сентябре 1917 года в «Правде» статье «Один из коренных вопросов революции» Ленин цитировал видного эсера И. А. Прилежаева… Тот в эсеровской газете «Дело народа» «оплакивал, — как писал Ленин, — уход Пешехонова (одного из руководителей партии «народных социалистов» («энесов») и министра продовольствия Временного правительства. — С.К.) и крах твёрдых цен, крах хлебной монополии».

Прилежаев сокрушался: «Смелости и решительности — вот чего не хватало нашим правительствам всех составов (имелись в виду разные составы Временного правительства. — С.К.)… Революционная демократия не должна ждать, она должна сама проявить инициативу и планомерно вмешаться в экономический хаос… Если где, так именно здесь нужны твёрдый курс и решительная власть».

Владимир Ильич эти стенания и тоску Прилежаева по «твёрдой руке» прокомментировал так:

«Вот что правда, то правда. Золотые слова. Автор не подумал только, что вопрос о твёрдом курсе, о смелости и решительности не есть личный вопрос, а есть вопрос о том классе, который способен проявить смелость и решительность. Единственный такой класс — пролетариат. Смелость и решительность власти, твёрдый курс её, — не что иное, как диктатура пролетариата и беднейших крестьян. И Прилежаев, сам того не сознавая, вздыхает по этой диктатуре».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 206–207.)

Замечу, к слову, что бывший кадет Василий Маклаков (1869–1957), в 1917 году — посол Временного правительства во Франции, затем дипломатический представитель Колчака, Деникина и Врангеля, в беседе с Василием Шульгиным в 1921 году в Париже заявил, что большевики, за которыми он признал «решимость принимать на свою ответственность самые невероятные решения», восстанавливают, во-первых, военное могущество России и, во-вторых, восстанавливают границы Российской державы до её естественных пределов (Чему свидетели мы были. Переписка бывших царских дипломатов. Сборник документов. Книга вторая. М.: Гея, 1998, с. 375).

Милюковы и Маклаковы в реальном масштабе времени — посреди катастрофы — лишь вздыхали и пакостили, а Ленин и его партия действовали, не боясь принимать на свою ответственность самые трудные, но необходимые для выхода из катастрофы решения.

В КОНЦЕ октября (начале ноября) 1917 года Керенский решил пойти ва-банк — он попытался закрыть большевистские газеты «Солдат» и «Рабочий путь» и даже арестовать руководителей Петросовета во главе с Троцким… На 22 октября (4 ноября) 1917 года в Петрограде был назначен казачий «крестный ход» — фактически демонстрация готовности властей использовать силу и в то же время — смотр этой силы.

Петроградский Совет обратился к казакам с воззванием, большевистские делегаты появились в казачьих казармах… Представители казачьих полков были приглашены в Смольный на совещание полковых комитетов, проводившееся Петроградским Советом 21 октября (3 ноября). На совещании казаки заявили, что они против рабочих и солдат не пойдут, и в ночь накануне «хода» Временное правительство казачий «ход» отменило — чтобы не осрамиться окончательно.