Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2

О Германии. Вероятно, решения о ее будущем устройстве — намечены (поездка Стетгиниуса в Лондон; переговоры в лондонской европейской комиссии, в Москве, в Тегеране и т. д.).

Один профессор яростно развивал мне свою теорию переселения пятнадцати миллионов молодых немцев в Сибирь, в Африку и пр. Я говорил в ответ, что предпочитаю дружбу СССР с народно-демократической Германией. Вопли об истреблении и т. п. — неуместны… Надо трезво определить возможности немцев — установить немецкие «лимиты»… Покарать административный, гестаповский, полицейский аппараты; карателей, губернаторов и т. п.; изменить систему преподавания и воспитания, то есть в корне ликвидировать в Германии фашизм.

Белая ночь… Отдаленная канонада — это с залива. Наступление на Карельском перешейке развивается. Пубалт и штаб в Кронштадте. Рад, что вовремя вернулись.

14 июня 1944 года.

Солнечно. Припекает…

Заканчиваю дела в городе. Завтра едем с С.К. в Кронштадт, оттуда — дальше, на фронт.

Из драм войны. Под Сталинградом жила семья. Отец ушел на фронт, а мать с ребенком остались. Пережили бомбежки и обстрелы…

Как-то мать пошла в город, в дороге ее сразил осколок снаряда… Ребенок лет пяти-шести питался оставшимся в доме запасом зерна, пил воду. Вскоре свалился в дистрофии… Этот полутрупик нашли бойцы Н-ской армии, подобрали, выходили. Сейчас мальчишечка — чудный; ему сшили форму, он ходит под Тирасполем на наблюдательный пункт, смотрит в бинокль: «Там фрицы». Фамилии своей не знает, не помнит, — сын полка! А где-то, может быть, рядом, сражается его отец.

Из обстановки.

«Атлантический вал оказался слабее, чем любая другая линия укреплений». (Из швейцарской прессы.) Союзники разрушили почти все мосты на Сене. Не дали возможности немцам перебросить резервы на участок Гавр — Шербур… Подавленное состояние у немецких солдат. Энтузиазм во Франции.

На Восточном фронте. Попытка семи-восьми немецких танковых и пехотных дивизий удержать Красную Армию в районе Ясс и Тирасполя была попыткой прикрыть направление на Галац, Плоешти, Бухарест… Выход на Дунай дает нам контроль над главными коммуникациями немцев — здесь снабжаются немецкие дивизии, находящиеся в Румынии, Болгарии и Югославии.

На чехословацкой границе. В перспективе — вступление Красной Армии и Чехословацкого корпуса, освобождение и включение пятнадцати миллионов чехословаков.

Попытки немецких контратак в районе Станислава и Львова не удались.

На польской границе. Мы в 30–35 километрах от Польши. Соглашение с Народным национальным советом, польским подпольем и польской армией…

15 июня 1944 года.

Утренний Ленинград… У трамвайных остановок, к 7 утра — рабочий и служащий люд. На № 18 едем на Васильевский остров. Пересадка. Вожатая трамвая предупредительно остановила вагон на набережной — у поворота.

Пристань. У КПП^[183] огромная очередь… Отошли не по расписанию — в 8 часов, а в 8.20, — непорядок!

Нева… Все еще лежит на правом борту «Свирь»^[184]. Недостроенные корабли на стапелях Балтийского завода: огромный черно-рыжий линкор, силуэты других.

Сколько нам понадобится лет для создания Большого океанского флота? Учитывая политические и стратегические потребности, рост нашей индустрии и контакт с США, видимо, решим задачу в семь — десять лет. Прежние судостроительные программы в России требовали десять — двадцать лет, но ныне темпы другие.

Залив, брандвахта… Идем каналом. У стенки Торгового порта стоит «Октябрьская революция», в глубине порта — крейсеры, лидеры, эсминцы. Зенитные орудия на «товсь». Солнечно… Вот — мой «Ленинград»^[185], на котором я шел 28–29 августа 1941 года в прорыв из Таллина…

На Морском канале матросы красят корабли. На берегах кучи старого ржавого лома, пробитые нефтебаки. Разбитые пристани. Окопы, дзоты — вплоть до выхода в море. Покалеченные фонари, которые до войны освещали Морской канал, как Невский. Видна верфь имени Жданова — почти на бывшем переднем крае. Вот былые немецкие позиции, — город был виден немцам в упор. В воздухе наши бомбардировщики и истребители — курс на Карельский перешеек. Некоторые истребители кувыркаются, делают фигуры… Голубое нежное небо… Счастье!

Вот и выход в залив… Амбразуры последнего дзота, гранит, песок… Виден Петергоф, — он снова наш! Баржи ПВО, дозорные корабли. Широкая панорама.

Сколько здесь пережито! Товарищи рассказывают, что 9 июня (начало наступления на Карельском фронте) с 3.30 утра командование КБФ и Кронштадта не уходило с вышек и НП… «Весь Кронштадт был на ходу!..»

Над нами бело-серая дымка. Возвращаются бомбардировщики. Низко идут истребители. Веселый гул над палубой… Приветствуем их…

В дымке показался низкий, сливающийся с морем, Кронштадт. Что-то суровое, горделивое и нежное на сердце. Таинственные нити, история…

Видны собор, трубы кораблей, радиомачты, краны, маяки. Вот и Военный угол, где я шел (осенью 1941-го) под обстрелом на катере в Ленинград.