Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2

Очень устал, плохо сплю. В последние время все снится война.

24 октября 1943 года.

Воскресенье.

Народная армия Югославии насчитывает уже семнадцать дивизий плюс ряд мелких отрядов. Усиливается ее техническое оснащение. Для борьбы с Югославской армией назначен генерал Роммель. Шесть карательных походов немцев уже сорвались…

В 7 вечера, по радио: «Вчера Камерный театр вернулся в Москву». Рад!

К 8 поехали с С.К. в Радиокомитет. Дождливо… Во тьме — синие и белые пятна фар, красные огни.

У пульта — оживление. Репродукторы передают и Ленинград, и Москву. Еще раз проверил свой текст, подсократил его. Послушал рассказы товарищей.

— В доме отдыха в Парголово — тринадцать мужчин и тридцать женщин. Отдыхать так отдыхать! Патефон, танцы. Но из всех мужчин умеют танцевать только трое… Я оказался в числе трех. Образовалась живая очередь. Нам, танцорам, давали усиленное питание — добавочный стакан простокваши!! (Хохот.)

Как всегда, вспоминаю, какой замерзшей и грязной была эта комната зимой 1941/42-го; обросшие щетиной, голодные люди и упорное: «Говорит Ленинград…»

Выступил в 8.35. Говорил о молодежи Ленинграда и сам разволновался. Знаю, что слушают десятки тысяч — наши питерцы, семьи тех, о которых говорю, и те, о которых говорю. Выступление длилось 30 минут.

Домой шли пешком, под дождем, по лужам… Ни одной проверки… Мрак и кое-где пятна фонариков (у пешеходов) или узкие полосы света из плохо замаскированных окон… Над Невой — туман.

26 октября 1943 года.

Солнце сквозь тучи… Резкие выстрелы…

Немцы последнюю неделю сбрасывали листовки: «Мы, может быть, уйдем, но крепко хлопнем дверью». Посмотрим, кто кого хлопнет — теперь мы хлопаем немцев!

Несомненны признаки успешного хода Московской конференции трех министров. Сталин принял К. Хэлла и Гарримана…

У меня какое-то нервное, приподнятое состояние. Мысль рвется на просторы страны… Да, абсолютно, непререкаемо — идет Победа!

На правобережье Днепра — вторжение наших танковых корпусов на немецкие тылы. Рушится вся система немецкой обороны Крыма и Нижнего Днепра. Завтра-послезавтра возникнет николаевское направление. Красная Армия не теряет темпа, — движение вперед ускоряется подобно лавине. В воздухе что-то праздничное, Октябрьское! Мы верим, знаем — наш народ всегда творит новое, хорошее. Иначе и быть не может! Газеты полны материалами о победах и — что трогает душу больше всего — о колоссальной восстановительной работе в освобожденных областях. Правительство, весь народ помогают освобожденным с истинной щедростью, заботливостью. Во всем — необыкновенная дальновидность партии…

27 октября 1943 года.

К полудню — сильная канонада…

В 4 часа дня — на заседание редколлегии «Звезды». Говорим о ленинградских писателях, их темах. Со многими не согласен… Внимаю, подаю реплики. Но… сейчас ни унции энергии на литературные споры! Это после войны!

К 6 вечера — в Дом Красной Армии. (Впервые с 1917 года приколол сегодня свои три истертые Георгиевские ленточки…) Я люблю здесь бывать, люблю свои встречи с Армией, мою любовь и уважение к ней. Словом, люблю!

Побеседовал с начальником Дома… Начали в 6. 30. Немного мешало хождение запоздавших. Потом сразу взял аудиторию, и — говорю честно — это был мой «Большой день». Я рассказал молодому офицерству о России, о Балтике, о ее людях, об Октябре, о взлетах русской души. После полуторачасового доклада мне говорили теплые, дорогие моему сердцу слова. Мне было хорошо от людей, от времени, от силы, которая переполняет нас всех; от того, что мы — мы! Это иначе не объяснишь… Да, я временами взлетал и аудитория взлетала, — это восторг бытия, воображения, надежд… Я говорил открыто, прямо, брал широко и жил каждой секундой этой речи, этой встречи. Я хотел праздника! Я вспоминал праздники юности, дни вручения Георгиевских наград в 1915 и 1916 годах, сравнивал и был счастлив от сравнения… Страшная внутренняя устремленность, восторг, видения будущего — передавались аудитории, волновали души людей… Когда-то мне, мальчишке, так говорили о жизни, о войне старые матросы и солдаты. Конечно, жестче, грубее, но семена запали…

28 октября 1943 года.

Был в Пубалте… Идут серьезные операции под Киевом: наши части обходят Киев с севера и с запада. Железная дорога Киев — Коростень нами перерезана…

У Гитлера затруднения с нефтью; со всей оккупированной им европейской территории он получает в год 9 000 000 тонн и 3 000 000 — синтетической немецкой нефти.

СССР имеет 35 000 000 тонн своей нефти, то есть у нас превосходство почти тройное.

На улицах на стенах домов нанесены голубые квадраты, на которых — белыми буквами: «Эта сторона улицы при обстрелах является наиболее опасной».

29 октября 1943 года.

Приветствие ЦК ВКП(б) — комсомолу. Теплое, деловое. Без особых «праздников», — война прежде всего.