«…Большое впечатление произвела листовка с картой зимнего наступления. Вот это правда».
«…При русских передачах появляются унтер-офицеры, фельдфебели и открывают огонь по рупорам. Созданы специальные команды для сбора и уничтожения советских листовок».
Листовки действуют вернее радиопропаганды. Они «вешнее», точнее; они влияют больше, чем устные заверения о хороших условиях в русском плену. Страх перед пленом, въевшийся в душу немецких солдат, постепенно слабеет…
Отмечают, что понравилась листовка «Почему молчит Гитлер?» (моя). Вызвала интерес и взволновала солдат листовка об Орловско-Курской битве (моя).
В финских окопах слушают «Лахти»[144]
и англо-американские передачи. Порой на волне «Лахти» работает радио «Свободная Финляндия» и дает острые политические комментарии…Некоторые стараются тайком слушать Москву по офицерским радиоприемникам, в землянках.
Мы можем сказать: кое-что сделано. Делать еще лучше, крепче!
Введен советский «Георгий» — орден Славы для рядового, сержантского состава и младших лейтенантов авиации: серебряная звезда на Георгиевской ленточке. Введена звезда-орден «Победа» — высшее военное отличие.
У союзников по-прежнему «смутные» бомбежки и медленное продвижение где-то в дождливых горах Южной и Средней Италии.
Получили приглашение на банкет в ЛССП. Не пойдем — хватит, погуляли!..
…В 7 вечера в Пубалте на совещании по итогам смотра художественной самодеятельности. В КБФ вовлечено в различные виды самодеятельности более пяти тысяч человек (!). Есть чему порадоваться: в войну, в блокаде, люди занимаются творчеством, дух их ясен и крепок, — искусство помогает трудиться и драться…
Приняты мои предложения о встречах 23 февраля и 1 мая 1944 года. Все время ставить новые цели, темы, издать художественно-методические пособия, обзоры и т. п. Обменяться опытом с городом, Ленфронтом, а в будущем — с Северным, Черноморским и другими флотами.
Вечером большая, хорошая, душевная беседа с С. К. Она говорит:
— Война дала мне новое самостоятельное мироощущение. Я очень поняла Ленинград, Балтику… От театра внутренне отошла, — тянет к живописи. Хочется еще больше дела, боевого дела… С тобой, Всеволод, мне все легко…
Дорогая моя… Живет, трудится, все сама делает… Все сама…
…Рузвельт и Черчилль одновременно выступили с речами.
В Вашингтоне из представителей сорока четырех наций создана Администрация по оказанию помощи и восстановлению Объединенных наций — ЮНРРА (очевидно: United Nations Relief and Rehabilitation Administration). Будет намечен план снабжения освобожденной Европы продовольствием, товарами, сырьем и прочим…
Черчилль: «Сейчас мы думаем о многом… Я сам руковожусь соображением, что кампания 1944 года в Европе будет самой суровой, а для западных союзников потребует наибольших жертв человеческих жизней по сравнению с тем, что было до сих пор…» (Из бюллетеней.)
Самое тяжелое позади, мистер Черчилль! Опять скользкие фразы… Неужели союзники собираются открыть второй фронт только в 1944 году? Вслед за восторгами Московской конференции — снова холод жизни… А мы ждем от них
2 часа дня. Первый снег… Все тропинки в саду белы.
Написал две листовки к немецким морякам об итогах подводной войны: за шесть последних месяцев утоплено сто пятьдесят немецких подводных лодок с новейшей техникой… Затем — еще листовку об атаке англичан на линкор «Тирпиц». Линкор выведен из строя.