Ленинград – Иерусалим с долгой пересадкой

К началу апреля в моем списке было около сорока человек, которые согласились принять участие в захвате самолета, или, не зная подробностей, согласились рискнуть и нелегальным путем бежать из СССР. Друг, с другом я никого не знакомил. С каждым разговаривал на улице. С каждого взял слово молчать и ждать. Все это должно было обеспечить мне контроль над положением и безопасность потенциальных участников.

Список участников, составленный в понятной мне форме, я скатал в трубочку, и спрятал в одной из комнат, через несколько дней перепрятал. Но все время чувствовал, что это ненадежно. Снова прошелся по квартире: две комнаты, кухня, ванная, туалет – не разбежишься. Блуждая глазами по ванной, зацепился взглядом за вентиляционную решетку, закрывающую вход в вентиляционный штрек. Ева закрепляла на ней капроновые нитки, на которых сушила белье. Почти к каждой ячейке подходила нитка, огибала прут с другой стороны и возвращалась или завязывалась на решетке. Для того чтобы разобраться во всех этих концах, любопытному понадобится много времени и китайская кропотливость. Я развязал один из концов на решетке, привязал к нему трубочку, обкрутил вокруг прутика решетки и, сделав узел, сбросил конец нитки со списком в вентиляционный штрек. Вытащить конец нити можно было, только развязав все запутанные узлы. Если обрезать – конец летит вниз. Вместе со списком.

Этот список будет висеть в вентиляционном штреке долгие годы. Может быть, висит и сегодня.

Одной из первых в списке появляется фамилия зубного врача Миши Коренблита. Мы с ним в одной группе, в которую он пришел через ульпан. Миша живет на Охте в отдельной квартире, принадлежащей его тете Анне Петровне. Квартира – место собраний нашей группы; здесь работает ульпан. И все это в квартире у женщины, которая до 1937 года была активным членом компартии США, за что и была объявлена персоной «нон грата» и выслана из страны, в которой родилась и выросла. Вместе со своим мужем, участником гражданской войны в Испании, она добралась до страны своей мечты – СССР как раз тогда, когда свирепствовал лютый «лесоповал» конца тридцатых годов. Ее муж, переживший годы борьбы в США против ФБР и долгие месяцы войны в Испании против Гитлера, Муссолини и Франко, не пережил счастливой мирной жизни в первом государстве рабочих и крестьян. Однажды он уехал в командировку и не вернулся. Анне Петровне объяснили, что произошел несчастный случай: ее муж ехал в вагоне на нижней полке, а над ним спал военный, у которого от тряски выпал из кармана заряженный пистолет, который случайно оказался на боевом взводе. Пистолет случайно выстрелил и пуля случайно попала прямо в голову мужа Анны Петровны. Примите, Анна Петровна, наши искренние соболезнования.

Пуля попала в голову, в которой к тому времени стали появляться крамольные мысли: не все в порядке в Королевстве Датском. Он успел поделиться этими мыслями со своей женой. Возможно, с кем-нибудь еще. Да и сама Анна Петровна увидела вблизи то, что издали так манило. Она не сдала свой партбилет – он все время напоминал ей, как легко было бороться за коммунизм в США и как тяжело выжить при нем в СССР.

Мы все любили эту плотную невысокую женщину с неизменной трубкой в зубах, не признающую в русском языке никаких родов, кроме мужского, и никаких падежей, кроме именительного. А она любила Мишу. Она видела, что ее квартира превратилась в маленькую еврейскую автономную республику, что она не успевает наполнять холодильник, что ей даже негде прилечь, чтобы спокойно отдохнуть после работы. Но она улыбалась и потягивала трубочку.

Миша Коренблит идеей захвата самолета зажегся сразу. Он сразу сказал мне «да». Это было бы удивительно, если бы я не знал его характера. У него был холерический темперамент. К сожалению, люди такого темперамента не могут долго находиться в состоянии сильного возбуждения. Без резких дополнительных импульсов со стороны они могут быстро остыть. Честный и преданный сионизму, Миша больше других нуждался в том, чтобы рядом всегда был кто-нибудь спокойный и уравновешенный. В минуты душевного подъема он был способен на полное самопожертвование, депрессия опускала его на самое дно отчаяния и безнадежности.

Миша Коренблит стал самым активным моим сторонником в организации. Со свойственным ему темпераментом он защищал идею захвата самолета, пока усилия извне не расшатали его веру. Первые месяцы 1970 года он вместе со мной и Марком принимал участие в планировании операции. 6 февраля он совершил контрольный полет в Кишинев. Перед ним стояло две, цели. Первая – связаться в Кишиневе с Сашей Гальпериным и его друзьями и выяснить их решимость принять участие в бегстве в Израиль, связанном с риском. В случае положительного ответа он должен был пригласить Сашу ко мне в Ленинград. Вторая цель – выяснить в полете туда и обратно интересующие нас сведения о режиме полета и, по возможности, постараться попасть в кабину пилотов.