Ленинград, Тифлис…

Они сидели в прокуренном зале, пили пиво из высоких белых кружек, высасывали белое мясо из раковых шеек. В таких заведениях Вета раньше никогда не бывала, и ей здесь нравилось. Лева пытался изображать завсегдатая. Он захмелел, стал громко читать Блока:

Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно. Мне все — равно.
Вот счастие мое — на тройке
В сребристый дым унесено…

Лида Файнберг пила мало, но курила беспрерывно, прикуривала папиросу от папиросы.

— Я не люблю пива, — призналась она.

Вета заметила, что Лева уже сильно пьян. Ей захотелось домой.

— Может, пойдем домой? — спросила она Лиду.

— Сейчас пойдем, — ответила Лида. Вот только докурю.

Они оделись.

— Надо облегчиться, — сказала Лида и повела Вету в довольно грязный туалет. Дверей в кабинках не было.

— Не бойся, я тебя посторожу, — сказала Лида.

Они пошли на трамвайную остановку. Ветер усилился.

Когда переходили Мойку, Вета заметила, что вода сильно поднялась.

Лида прочитала:

Последний раз мы встретились тогда
На набережной, где всегда встречались.
Была в Неве высокая вода
И наводненья в городе боялись…

— Кто это? — спросила Вета.

— Это Ахматова, — ответила Лида.

Подошел трамвай. Перед тем, как вскочить на подножку, Лида поцеловала Вету в губы.

* * *

… На следующий день, 23 сентября, случилось наводнение. Утро было спокойное и солнечное. Пока Вета ждала трамвая на остановке, небо затянуло, пошел мелкий дождь. Поднялся ветер, взметнув в воздух водяную пыль и желтые листья и надрывно загудев в проводах. Подошел трамвай, стал медленно пробиваться через лабиринт улиц к мостам. Нева была неспокойная, темно-лилового цвета, там и тут возникали пенные барашки. Вета успела заметить, что исчез пляж у Петропавловки, волны плескались у стен гранитных бастионов.

Лекций в тот день было мало. Часов в двенадцать погас свет, сказали, что вода затопила подстанцию. Вместе с кучкой студентов Вета вышла из зыбовского дворца, пошла вдоль площади Декабристов к Неве. Ей не было страшно, скорее весело. В голове вертелись строчки из «Медного всадника»:

Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь…

На пути попадались водопроводные люки. В них угрожающе урчала вода.

На набережной было довольно много народу. Мальчишки бегали и весело визжали.

Вета подошла вплотную к гранитному парапету. Нева была совсем близко, в лицо Вете летела водяная пыль. Ей показалось, что мосты Лейтенанта Шмидта и Дворцовый съежились и осели, повисли над самой водой. У Горного института барахтался и непрестанно гудел черный пароходик.

Вета услышала крики и заметила, что стоит по щиколотку в воде, а веселые струйки разливаются во все стороны по гранитной мостовой. Вета бросилась бежать вместе со всеми. Спрыгнула на проезжую часть, там вода была глубже. Вета побежала в сторону Исаакия. По дороге чуть не угодила в водопроводный люк, оттуда с ревом вырывалась вода. Она где-то потеряла туфлю, чтоб бежать было удобней, скинула и вторую, осталась в чулках. Выскочила на тротуар, прижалась к какой-то решетке. Вода прибывала с каждой минутой. Вета стала пробираться вдоль решетки и не заметила, как оказалась у постамента Медному Всаднику. Там, наверху, между медных копыт притулился человек в косоворотке и махал ей рукой — давай сюда!

Вета поползла по гранитному постаменту, вскарабкалась по мокрым его уступам, уцепилась рукой за холодную змею. Парень протянул ей руку и потащил выше, к медным копытам. Вета прижалась спиной к холодным лошадиным ногам и стала смотреть вниз, на воду. Течение было быстрым, в воде проплывали поленья, бочки, разбитые ящики, шестиугольные торцы из разбитых деревянных мостовых.

Парень крестился и причитал:

— Кара нам за прегрешения… За царя, за души невинно убиенных… За Григория, святого человека… Быть Петербургу пусту…

— Сумасшедший, — подумала Вета.

В ушах у нее гудел ветер, глаза слезились.

— Только бы не упасть, только бы не свалиться… — она, что было сил, вцепилась в холодные ноги коня.

Вета на мгновенье закрыла глаза. А когда открыла, прямо перед ней на набережной стоял автомобиль. Человек в белой папахе показывал на нее рукой. Двое солдат подобрались к ней, взяли на руки, понесли к машине…

Вета показала рукой на памятник:

— Там еще человек…

Солдат покачал головой:

— Там никого нет …

… Вета открывает глаза. Большая комната. Приглушенный свет. Она лежит на диване. Пытается приподняться. Женские руки осторожно опускают ее голову на подушку.

— Полежи, деточка. Все будет хорошо…

— Где я? — спрашивает Вета.

— Ты у хороших людей…

Чьи-то шаги. Вета поворачивает голову. Перед ней — полный человек с одутловатым лицом. Спрашивает тенорком:

— Ну, как она?

— Пришла в себя.

— Ну и отлично! Пусть отдохнет…

Человек уходит. Вета припоминает. Тот, что был в автомобиле, в белой папахе.

Женщина спрашивает Вету.

— Как тебя зовут, где ты живешь?

Вета отбарабанила: