Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

В декабре из общего количества обработанной корреспонденции подобных сообщений не пропущено:

1 декабря – 1.808, т. е. 2,3 %,

3 декабря – 1.988,2,4 %,

5 декабря – 2.644,3,5 %,

7 декабря – 2.949,3,8 %,

9 декабря – 2.465,4,0 %,

10 декабря – 2.801,4,6 %.

Характерные выдержки из корреспонденции приводим:

… «Спасибо нашим главарям! Стыдно, что за такое короткое время войны и уже так нуждаемся. Мы провели себе радио, но тому, что говорят, не верим. О нас некому позаботиться, мы погибли, и победы нам не видать».

… «Довоевались вояки – нет ни хлеба, ни табаку. Не дождешься, когда все это кончится. А в общем не жалеет народа наше правительство. Спрашивается, за что воюем?».

… «Вы все врете, и ты, и радио, и газеты. Мы перестали верить всему, верим только тому, что вокруг нас делается. У всех одно настроение, дали бы хотя бы чуть-чуть побольше пожрать, чтобы мы сами смогли свои ноги таскать. В общем воюйте, защищайте евреев, а Ваши семьи будут здесь подыхать».

… «Я как рабочий получаю в день 250 грамм хлеба и в столовой по карточке тарелку мутной воды, а на второе ложку бобов. Эта дневная порция. Я сильно отощал. На днях поймал кошку, зарезал и мы с БЕССОНОВЫМ ее сварили и съели. Я рад и кошке, но их уже нет».

… «Весь день занимает мысль, чтобы поесть. Мы с папой съели двух кошек, их так трудно найти и поймать, все смотрим собачку, но их совсем не видно. Одно спасение – это дуранда, мама печет из нее лепешки. Кое-когда удается достать на рынке путем обмена на разные вещи».

… «Хлеба 125 грамм на душу и почти ничего другого, сильно ослабли, едва ноги ходят. Поговаривают, что завод будет закрыт, так как угля нет. Джона застрелили и скушали, все равно бы издох».

… «Наша жизнь – это ад. Ходим все опухшие от голода и находимся под непрерывным артиллерийским обстрелом. Вот до чего довели наши правители ленинградских рабочих. Нельзя этого простить никогда».

… «Мы стали варить из столярного клея студень. Едим второй день, не знаю, что будет. В еду употребляют клей для обоев. Но его достать трудно. На рынке молоко 50 руб. за литр, дуранда 80 руб. кгр., картофель 50 руб. кгр., хлеб 100 руб., но и этого не достать».

… «Ноги уже не двигаются, а ходить надо, работать надо. Жертв очень много, покойников хоронят без гробов, так как гробов нет. Варлаша умер от голода, все перед смертью просил поесть, вот его хороним без гроба, завязали в простыню».

… «Женя, мы умираем от голода. Борику приготовила на гроб доски. Но я так слаба, что не могу снести его на кладбище. Юрик настолько слаб, что уже не просит есть, лишь изредка кричит: «Мама, если нет кушать – убей меня», – это говорит 4-х летний ребенок. Хлеб забрала вперед. Сегодня 6-е, а взято на 8-е. Так бессмысленно умирать сейчас, когда положение на фронте стало радовать».

Ломагин Н. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб., 2000. С. 165–166.

Из воспоминаний мастера Кировского завода В. В. Васильева

Обстановка в городе день ото дня ухудшалась. Стали быстро иссякать запасы продовольствия. Если в сентябре и октябре по карточкам была чечевица, то в ноябре не стало и ее. В столовых выдавались дрожжевые супы (500 граммов дрожжей на 150 литров воды). Люди использовали в пищу столярный клей, олифу. Но, несмотря на надвигавшийся голод и рано наступившие морозы, рабочие продолжали выполнять заказы фронта.

Новочугунолитейный цех был одним из современных и крупных цехов завода. До войны с его конвейера сходило литье для тракторов. Теперь цех выпускал отливки снарядов и мин.

Громадные заснеженные корпуса цеха, изрешеченные осколками снарядов, снаружи казались мертвыми. И только присущий этому цеху запах свежей горелой земли свидетельствовал о том, что жизнь здесь не замерла. В центральном корпусе под его стеклянным замаскированным куполом двигалась беспрерывная лента конвейера. Здесь производился весь цикл работ – от изготовления форм до выколотки из них готовой продукции. В пыли и седой дымке шла работа. У пневматических формовочных станков стояли укутанные кто во что люди. В основном это были женщины. Многие работницы пришли на завод вместо своих мужей, погибших или ушедших на фронт. У каждой было свое горе, своя судьба. Зная это, начальник цеха часто бывал среди людей, умел их выслушать, был точен и обязателен, помнил и выполнял свои обещания, а вовремя сказанная шутка подбадривала истощенных людей, вызывала на их лицах улыбку.

Гордостью завода была шишельница М.Забирохина. Мария выполняла норму выработки снарядных стержней на 300 процентов, стала бригадиром фронтовой бригады. О Забирохиной и ее бригаде говорили по радио, о ней не раз писали газеты. Была выпущена даже специальная почтовая открытка с ее фотографией. На имя Забирохиной приходило много писем с благодарностями за хорошую работу.