Лента Мебиуса

Что представляет собой одинокий микроскопический одушевленный предмет в сравнении с бездушными каменными, железными и огненными громадами, которыми под завязку набита Вселенная и из которых она почти целиком и состоит?

Надо раз и навсегда для себя понять, что во Вселенной главное место принадлежит отнюдь не человеку с его идеологией мизерабля, а этим, с сумасшедшей скоростью носящимся по Вселенной безжизненным глыбам мертвой материи, которые как раз и являются сутью и солью мироздания.

А человечки настолько малы, неприметны и ничтожны, что их писклявые голоса слышны только им самим. Да к тому же, эти жалкие создания еще и смертны. Причем смертны не только как индивидуумы, но и как сообщество в целом.

Когда погаснет солнце, исчезнет и человечество со всеми его помойными ямами, великими книгами, театрами, городами, полями, мостами, заводами, картинными галереями, научными открытиями, больницами, стадионами, древними и новейшими рукописями, философскими трактатами, неразрешимыми тайнами, родовыми муками, атомными войнами, мечтательными принцами и глупыми королями.

Земля, зависимая от Солнца, как проститутка от сутенера, умерев вместе со светилом, затеряется среди вышепоименованных громад мертвой материи, и из памяти Вселенной будет вычеркнута вся история человечества вместе с всякими Наполеонами, Авиценнами, Александрами Македонскими, Прекрасными Еленами, Сократами, Шекспирами, Моцартами, Орлеанскими девами, Гитлерами, Рафаэлями, Сервантесами, Толстыми, Эйнштейнами, Битлами, Кингами, Бен Ладенами и Мадоннами…

Хорошо если человечество, очистившись от вековечной грязи и смрада, ко времени заката цивилизации хоть немного наберется ума. И тогда оно, чуть-чуть приблизившись к запланированному Господом совершенству, возможно, обретет шанс слиться с теми бессмертными многоликими совершенными мирами, которые, как уверяют экстрасенсы и некоторые полусумасшедшие ученые, незаметно и почти тайно идут рядом с человеком с того, не такого уж далекого, дня, когда на свет появились Адам и Ева.

Ясно, что в этом совершенном мире каждый должен быть совершенным.

В стремлении человека к совершенству найдет оправдание абсолютно все: и вереница совершенным им страшных преступлений, и его страдания, и его искания, и его ошибки, и его обретения. И тогда вся эта бестолковая тысячелетняя беготня человечков, возглавлявшихся громкоголосыми пророками и разношерстными философами, приобретет окончательный смысл.

И человек станет огромен, как те бесчувственные загадочные миры, которые его со всех сторон окружает. И тогда Человек станет равен Ему, Создателю, который, если верить святой церкви, и задумал такой виртуозный финал всеобщей человеческой комедии.

А пока каждый человек, если его рассматривать отдельно, весьма и весьма несовершенен и представляет собой настолько малую величину, что ее невозможно поверить астрономическими мерками.

Люди мелки и убоги, а некоторые из них, как он сам, например, иногда еще при этом и пованивают собачьим дерьмом и, сознавая это, не очень-то убиваются.

Эта мысль особенно понравилась Самсону. Во-первых, он вспомнил, что мысль о собственной ничтожности уже не раз приходила ему в голову. А во-вторых, подразделив истину на виды и глубоко прочувствовав свое ничтожество, он проникся почтением к тому, что, хлюпая и холодя, окружало его тело со всех сторон.

Это размышление, рожденное физиологией, прочистило ему мозги и заставило особенно внимательно задуматься над той частью только что обретенной истины, которая касалась будущего, и, он надеялся, будущего отдаленного, то есть над бренностью, над конечностью прозябания, то есть задуматься над неизбежностью смерти…

Он даже потер руки от удовольствия, когда представил себе, что вот-вот начнет думать о смерти: пока что применительно к произвольно взятому, постороннему, гипотетическому мертвяку.

О статистическом покойнике, думал он, осваивая в своей голове всё новые и новые интеллектуальные поля, перестают говорить либо сразу после его смерти, либо – в редких случаях – примерно через неделю, а вспоминать – через год.

А через двадцать лет его заросшая чертополохом могила приобретет настолько неказистый вид, что нечего и думать о возложении на нее вялого букетика из полевых ромашек, и только и остается, что заняться приведением в порядок места его последнего упокоения.

Это означает, что заброшенную могилу либо сравняют с землей, либо используют повторно. С лопатой наперевес притащится полупьяный могильщик, который, понося свой тяжкий труд и проклиная все на свете, снимет полутораметровый слой глины, потом, кряхтя, спрыгнет в могилу, утрамбует сапогами, вобьет глубоко в землю истлевший гроб с никому не нужными костями и черепом современного Йорика, и поверх него спустя какое-то время будет установлена новая домовина – с телом свежеиспеченного владельца, а наш вышеупомянутый статистический покойничек, проведя со всеми удобствами в могиле примерно два десятка лет, опять полностью войдет в землю, из которой когда-то вышел…