Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 3

У Маджорских ворот эскорт герцога приостановился из-за бесчисленной толпы встречавших его горожан. Выставленные среди народа герольды римского Папы и его кардинальской Апостолической Курии выкрикивали прославление входящему в Рим Знаменосцу Церкви, и люди дружно подхватывали их; слышались также выкрики горожан о желании увидеть слетающие с копыт его коня золотую и серебряную подковы. Герцог Валентино не торопился развлечь народ ставшим у всех жителей Италии сверх популярным зрелищем. Он неторопливо ехал по улицам города и тянул время, давая возможность нетерпению горожан довести их желание до исступления. На площади перед Траяновым Форумом он остановил коня и поднял его на дыбы, показывая тем самым Леонардо о начале придуманного им зрелища, чтобы мастер начал его, а он завершил. Герольды протрубили в трубы, и несколько кондотьеров поскакали вдоль толпы, расчищая место для будущего представления. Взгляд Леонардо упал на одного римского горожанина средних лет в обветшалой одежде и доспехах под багряным плащом, говорившим о том, что ещё совсем недавно он был солдатом церковного войска римского гонфалоньера; он опирался на деревянный костыль, его левая нога была обмотана каким-то грязным тряпьём. Верховые кондотьеры бережно обошли его, оттеснив толпу к краю площади, а он остался стоять на месте, пристально и скорбно глядя на герцога Валентино. Его лицо показалось Леонардо, как ни странно, знакомым.

–– Кто этот калека?! – спросил он у сопровождавшего его герцогского оруженосца Августо.

–– Вы не помните, кто поставил подножку вашему ученику? – в свою очередь вопросом усмехнулся оруженосец.

–– Какую подножку?

–– В селе Ваприо, когда для встречи с вами туда инкогнито приехал герцог Валентино.

Леонардо вспомнил, как один из кондотьеров герцога поставил подножку Андреа Салаино, бросившемуся к нему со слезами взять его с собой.

–– По вашему выражению в глазах, мессере Леонардо, вижу, что вы вспомнили тот неприятный случай! – опять усмехнулся Августо.

–– Да, – подтвердил Леонардо.

–– Так вот он и есть тот самый кондотьер, поставивший вашему ученику подножку!.. Его зовут Баттисто Вилланис! Он был лучшим арбалетчиком в отряде телохранителей герцога Валентино и одним из самых преданных ему солдат, но из-за того неприглядного поступка, когда он мальчику поставил подножку, герцог приказал отрубить ему полступни, чтобы другим солдатам неповадно было совершать подобные мерзости!

Леонардо вспомнил, как он обещал этому кондотьеру расправиться с ним, если их пути пересекутся, но, услышав рассказ Августо, он почувствовал себя подавленным. В его сердце шевельнулось сострадание к этому искалеченному солдату.

–– Герцог наказал его более жестоко, чем я мог бы это сделать, – тихо проговорил он и, пришпорив коня, иноходью, боком, выехал на середину площади.

Трубы герольдов по жесту герцога Валентино замолчали, толпа притихла, калека-кондотьер Баттисто Вилланис, опираясь на костыль, угрюмо, исподлобья, смотрел на Леонардо, так и не сойдя со своего места. Мастер заставил коня несколько раз обойти вокруг него, гарцуя, потом встать на дыбы и сбросить серебряную подкову. Она угодила в грудь бывшего кондотьера, заставив его покачнуться и отвлечься от угрюмого созерцания танцующего перед ним коня с восседавшим на нём исполинским седоком. Подкова со звоном ударилась о медный нагрудник его обветшалых доспехов и упала к его ногам. Он поднял её, и толпа горожан взорвалась ликующими криками. Леонардо удалился с площади, а на его место выехал герцог Валентино. В отличие от одноцветной чёрной одежды мастера, он блистал великолепием своих доспехов, украшенных не только ювелирной отделкой на них геральдических отличий его знатного рода, но и перьями розовых ибисов, вставленных в его позолоченный шлем и наплечники, сделанных для него ювелирным мастером Соломоне да Сессо, изготовившим также для него и позолоченный триумфальный меч Знаменосца Римской Церкви; этот ювелирный мастер, как и Леонардо, ехал в его свите.

Трубы герольдов опять пронзительно протрубили «Внимание», и горожане на площади умолкли. Герцог Валентино плавно, как и Леонардо, повёл коня иноходью, то поднимая его на дыбы, то заставляя его кланяться перед народом; толпа, видя, как его конь припадает на правую ногу, вытягивая вперёд левую, приходила в восторг.

–– Золотой и серебряной подковы! – вновь стало раздаваться из людского шума.