ЛЕОНИДЫ

Она зажмурилась, так как была уже не в силах выдержать этот блеск, и в этот момент услышала обращённый к ней голос.

– Больная, вы слышите меня? – знакомый голос доктора. – Слышите? Откройте и закройте глаза, если слышите…

Она открыла и закрыла глаза. Она слышала… В ней звучали слова, выводимые им на листе бумаги где-то посередине бескрайнего океана ожидания, между берегом разлуки и гаванью возвращения той, которую он любил. И как по какому-то невидимому лучу его тоска и любовь передавались ей, пульсируя в висках волнами накатывающих строк.

«…Время тянется резиной,
Бег часов – как тихий шаг.
А до встречи, до любимой,
Миллионы раз тик-так…

Как родник прозрачной влаги

Ты поила грусть мою,
И в отчаянной отваге
Я шептал – люблю, люблю…

Между нами расстояние

Тысяч миль сквозь океан,
Добровольное страдание,
Опьяняющий дурман…

Там заботы и тревоги,

Чашка кофе – не со мной,
Изменяют нас дороги,
Ты другая, я другой…

Помню каждый миг – что было,

Верю – снова будет так.
На стене экспресс к любимой
Стрелкой дёргает: тик-так…»

За его окном просыпался ещё один августовский день. Двенадцать лет назад. А впереди были недели и недели ожидания. Он писал ей письма на электронную почту, дозируя своё право на число таких посланий, – ему хотелось сохранить хоть какую-то видимость достоинства в её глазах. Она отвечала редко. Всего по несколько строк. И совсем не о том, о чём ему больше всего хотелось бы услышать. Разница во времени. Много работы. Не везде есть Интернет. Какие-то перемещения по Америке. Столько причин для длинных пауз. Ему хотелось верить, что это так. Вернее, что ДРУГИХ причин нет.

Он уже точно знал свой диагноз – он любил её. Понимал, что эти чувства, мягко говоря, не взаимны. Страдал от разлуки и ревности непонятно к чему или к кому. Но при этом всё равно продолжал надеяться, что когда она вернётся, то случится чудо и они опять будут вместе. И мечтал, как они поедут вдвоем к тёплому морю и смогут больше уже не расставаться.

Она вернулась лишь в середине октября.

Глава 9. Возвращение

Сейчас, двенадцать лет спустя, она была снова рядом. Значительно ближе, чем когда-либо за последние годы. Они уже договорились, что обязательно встретятся и смогут разрешить себе сказать друг другу всё-всё. Что сказать? Не важно. Важно, что после этого разговора на душе должно было стать легче.

Пусть бы выяснилось, что кроме воспоминаний их уже ничего не связывает. Пусть так. Но поняв это, он не станет больше мучить себя вопросом, мог ли он… могли ли они, чуть внимательнее слушая дыхание друг друга, быть сейчас вместе?

Или, посмотрев друг другу в глаза, они смогут разглядеть свою планету, на которую стартовали бы прямо с того места своей жизни, где застала их врасплох эта неожиданная встреча. Неожиданная? Кого он пытается обмануть? Себя?

Тогда, двенадцать лет назад, она вернулась лишь в середине октября. Незадолго до этого, не разрешила ему сорваться и прилететь к ней в Италию, куда её привели какие-то дела, начатые ещё в Америке и продлившие почти на неделю его ожидание встречи с ней. Не разрешила встретить её в аэропорту, сославшись на семейный характер этого действа. Они увиделись лишь спустя неделю после того, как она вернулась домой, в Питер.

Он ждал её в условленном месте с букетом цветов и старался узнать в потоке проходящих людей. Не потому, что боялся, будто забыл, как она выглядит. Просто, она почему-то решила подшутить и предупредила, что в Америке коротко подстриглась и покрасила волосы в рыжий цвет. Вот уж, действительно, тут не хватает дедушки Фрейда, чтобы разобраться в таких символах.