Лепестки и зеркало

  Соэр сидел на привычном месте следователя и вёл протокол допроса. Внешне спокойный, он получал удовольствие от каждой гримасы боли на лице Хаатера. Тот мужественно держался, отказываясь давать показания. Вот и сейчас нашёл в себе силы поднять голову и злобно глянуть на Брагоньера.

  - Жаль, вы не умерли, - пробормотал Хаатер.

  - Не мог себе позволить, господин Хаатер, не отдав вам долг, - соэр встал и вплотную подошёл к обвиняемому. - Дыба вас дожидается. А отпираться бесполезно: превратитесь в груду мяса.

  - Запрещено законом, - возразил Хаатер.

  - Для вас я закон, - в воздухе свистнула плеть, до крови рассекая плоть. Обвиняемый дёрнулся. - А инквизитору и подавно разрешено всё - ваша мечта, господин Хаатер. Вы ведь мнили себя наместником Сораты, вершили правосудие... Но правосудие, господин Хаатер, - моя прерогатива.

  - Мстите за бабёнку, - хрипло рассмеялся Хаатер и тут же задохнулся от боли. На этот раз из его горла вырвался стон.

  Брагоньер приподнял рукоятью плети подбородок обвиняемого, заставив смотреть себе в глаза.

  - Ты пожалеешь, - шёпотом пообещал он. - Но до казни доживёшь. И эта женщина придёт посмотреть на твой танец с верёвкой.

  - Я дворянин, - напомнил Хаатер.

  - Это решается. Особенно в твоём случае.

  - Подготовьте обвиняемого к дыбе, - приказал Брагоньер. - С калёным железом познакомите его чуть позже.

  Отбросив плеть, соэр вернулся на место. Сделал пару записей в протоколе, пока палач освобождал Хаатера и тащил к дыбе.

  Помощник экзекутора живо связал руки обвиняемого за спиной, перебросив свободный конец верёвки через кольцо лебёдки.

  Брагоньер велел прикрепить к ногам Хаатера свинцовые гири. Снял сюртук, расправил его и повесил на спинку стула.

  Закатав рукава, соэр размял пальцы и подошёл к дыбе. Хаатер хотел плюнуть ему под ноги, но во рту пересохло.

  Брагоньер усмехнулся и ударил обвиняемого кулаком по лицу.

  Палач присвистнул и с уважением глянул на следователя. Сразу видно, что инквизитор с намётанной рукой: чуть челюсть не свернул и зуб выбил.

  - Будете и дальше отпираться, господин Хаатер? - Брагоньер сильно дёрнул за верёвку, закрепил её на барабане и флегматично начал крутить лебёдку.

  - Да, я убил их всех! - прохрипел обвиняемый.

  Соэр сделал вид, что не расслышал. Не так просто и быстро.

  - Чего вам ещё? - выплюнул Хаатер.

  - Чистосердечное признание. Палач, щипцы! А после усадите его в 'кресло'.

  Хаатер невольно обратил взгляд на утыканный шипами предмет мебели. Знакомство с ним означало медленную, мучительную смерть. А себя Хаатер любил. Да и умереть хотелось красиво, как и подобает мученику за веру. Он уже заготовил речь, обличающую пороки и призывавшую гнев богов на головы палачей, но с вывернутыми суставами, истекающим кровью, произнести её будет невозможно. Слова звучат иначе, когда язык еле ворочается, а сознание перемежается.

  Лебёдка вновь заскрипела, до предела растянув тело Хаатера.

  Зафиксировав поворотный механизм, чтобы не провернулся назад, Брагоньер обошёл вокруг обвиняемого.

  - За что же вы так невзлюбили людей, господин Хаатер? - голос соэра сочился сарказмом. - Не потому ли, что они оказались счастливее вас? Их кто-то ценил, любил, они получали удовольствие от жизни - а вас обделили, господин Хаатер. И вы решили, что мир, не любящий вас, не живущий по вашим правилам, не достоин существования. Признайтесь же, что все ваши пафосные речи - блеф.

  - Из вас плохой врачеватель душ, - сквозь зубы процедил Хаатер.

  - Неужели? - вскинул брови Брагоньер. - Боюсь, я знаю о вас слишком много. О ваших отношениях с женщинами, к примеру.

  - Они твари, - яростно выкрикнул обвиняемый. - Шлюхи, продающиеся за золото!

  - И многие вам продались?

  Хаатер промолчал, а потом презрительно бросил:

  - Я верен заветам богини и чист перед ней. У вас же руки по локоть увязли в грехе. А у вашей разлюбезной госпожи Тэр - по самое тухлое сердце. Она давно не девица и сношается с мужчинами ради....

  Брагоньер не дал ему договорить, вместо продолжения фразы вырвав крик боли.

  - Вы ошибочно родились мужчиной, - не скрывая гнева, сказал соэр. - К счастью, в моей власти исправить эту оплошность и сделать вас тем, кем вы являетесь.

  Насвистывая, палач взялся за раскалённые щипцы и направился к Хаатеру. Через минуту стены пыточные отразили его душераздирающий крик.

  Брагоньер и бровью не повёл. Он не сомневался, что теперь Хаатер перестанет упорствовать. Так оно и случилось.

  Уходя, соэр обернулся к распластавшемуся на полу Хаатеру:

  - Как видите, я всегда держу слово. Вы поступили опрометчиво, впутав в это дело женщину. Через две недели суд. Через три вас казнят. Как - на усмотрение судьи. Если вас действительно избрала Сората, то она сделает руку палача лёгкой. Но я буду настаивать, чтобы вас утопили или повесили: такие, как вы, позорят дворянство.

  Расследование подходило к логическому завершению.

  Некромант нашёл и поднял бродягу, который помогал Хаатеру. С помощью мага удалось взять показания у души убитого, засвидетельствованные независимым волшебником.

  Взамен на услугу государству некромант был отпущен, чему немало обрадовался.