Лепестки и зеркало

  Взгляд упал на лежавшую поверх одеяла ладонь соэра - её испещряла сеть глубоких царапин, кое-где розовела новая кожа.

  - Так вы действительно... Мне сказали, что вы откопали меня... Чуть ли не без лопаты.

  Вместо ответа Брагоньер показал вторую руку с перебинтованной кистью.

  - Зачем? - гоэта попыталась заглянуть ему в глаза. - Зачем вы тогда рисковали жизнью? Ради статистики?

  Соэр промолчал и перебрался чуть ближе.

  - Убийца, он украл ваш перстень...

  - Не беспокойтесь, уже нашли. И преступника поймали. Живого, - на мгновенье лицо Брагоньера исказила звериная гримаса. - Господин Хаатер был слишком самонадеян, полагая, будто по книгам выучился магии. Но ваш накопитель он разрядил полностью.

  В палате на несколько минут воцарилось молчание. Эллина не знала, как задать щекотливый вопрос, а соэр внимательно изучал её, будто стремясь убедиться, что вся на месте.

  - Господин Хаатер, он... Помнится, вы ловили на меня Гланера, а теперь убийца ловил вас на меня.

  - И успешно. Рыба наживку проглотила.

  Гоэта задумалась и отвернулась. В голове не укладывалось то, что она сейчас услышала. Тогда, на кладбище, она не восприняла слова Хаатера о любви Брагоньера всерьёз, да и теперь отказывалась верить. Нечем, решительно нечем ему в ней прельститься. Да и с чего вдруг? Соэр не из тех, кто испытывает какие-то чувства, а уж любовь...

  В качестве любовниц дворяне выбирают хорошеньких, молодых, обаятельных, а не таких, как Эллина. На одну ночь она сошла, но больше?

  Нет, конечно, это бред! Брагоньер просто хорошо воспитанный человек, заступился за даму, как и велит кодекс чести.

  А ещё дело в его принципах и морали. Хаатер его унизил, поставил под угрозу карьеру... Плюс обострённая жажда торжества закона.

  Безусловно, он спас бы любую жертву того изверга, потому что соэр благороден. И. наверное, считал себя виновным в том, что втянул в это дело Эллину.

  Успокоившись, гоэта обернулась, хотела расспросить о дате суда, но Брагоньер опередил её, задав выбивший почву из-под ног вопрос:

  - Госпожа Тэр, могу я вас поцеловать?

  Гоэта кивнула, не понимая, зачем это ему.

  Поступок Брагоньера не вписывался в поведенческие схемы, по которым Эллина жила все тридцать пять лет.

  Гоэта недоумевала, к чему спрашивать разрешения: он баронет, она - никто, смесь третьего и второго сословия. Согласием таких не интересуются.

  Брагоньер склонился над задумчивой Эллиной, нахмурился, заметив ранку на губе, и, поддаваясь непривычному порыву, поцеловал.

  Гоэта ожидала чего-то целомудренного, но вышло совсем другое. Вернее, сначала всё было, как положено, но потом соэр обнял её и позволил себе что-то совершенно не вязавшееся с его образом.

  Опешившая Эллина не сопротивлялась, гадая как следует реагировать на странности поведения Брагоньера. На подкорке сознания даже мелькнула мысль: не сошёл ли он с ума?

  - Так, это что такое, господин Брагоньер? Кто разрешил вам вставать?

  Соэр недовольно оторвался от губ гоэты, выпрямился и гневно глянул на замершего у кровати с флаконом успокоительного мэтра Олиоха:

  - Я не намерен по вашей милости изображать немощного и больного. И разрешение мне ничьё не требуется.

  - Больной нужен покой, - мага не смутили взгляды и тон Брагоньера. - Попрошу вас вернуться к себе, иначе, во избежание эксцессов, выпишу лошадиную дозу снотворного.

  - И как же, позвольте полюбопытствовать, вы заставите меня её выпить? - соэр скрестил руки на груди и в упор смотрел на мэтра Олиоха. - Не много ли вы на себя берёте?

  - Ваше здоровье - это ваше дело, господин Брагоньер, - сдался маг, - но за здоровье госпожи Тэр отвечаю я.

  - Выздоравливайте, Эллина, - Брагоньер обернулся к гоэте и поцеловал её руку. - Не буду отнимать ваши силы.

  - И, - усмехнулся он, - приворот - дело подсудное. На этот раз прощаю, не приобщу к деталям расследования, но в следующий поблажек не ждите. Денежным штрафом не отделаетесь. Ваше разрешение на работу восстановят в кратчайшие сроки.

  - Спасибо за спасённую жизнь! - пробормотала Эллина. Это разрешение - такая мелочь, как и теоретический тюремный срок. Лучше уж арестантская роба, чем земля и черви.- Я перед вами в вечном долгу.

  Брагоньер покачал головой:

  - Вы мне ничем не обязаны. Абсолютно ничем. Я сделал то же, что любой другой, живущий в ладу со своей совестью. Так что не изводите себя мыслями об ответной благодарности.

  Глава 12. Дела сердечные.

  Матео Хаатер сплюнул сгусток крови. Обнажённый, он висел вниз головой на 'троне' - так называли позорный столб в форме стула, частенько использовавшийся в качестве 'лёгкой' пытки.

  Ноги преступника фиксировали деревянные блоки.

  Хаатер провёл в таком положении не один час, пока длился допрос. Всё это время его обливали ледяной водой и били плетью.

  Палач равнодушно поправил передник и направился к столу, на котором лежали железные прутья.

  Очаг уже разгорелся, готовый раскалить металл добела.

  - Подождите, - остановил его Брагоньер, - быть может, обвиняемый желает признаться?