Лепестки Мугунхва

Каждый день после службы по дороге домой Нарэ заходил в этот уличный ресторанчик. Он любил сидеть здесь за крайним столиком, неторопливо потягивая сладкое вино и чувствуя, как спадает дневное напряжение. В этот момент он обычно с наслаждением представлял, как жена сейчас к его приходу готовит вкусный и сытный ужин.

Вот и сегодня Нарэ сидел за «своим» столиком, пил «своё» вино. Но что-то было сегодня не так. Весь день во дворце королевы чувствовалось какое – то тревожное раздражение. Старший писарь, всегда с вежливой снисходительной улыбкой отвечавший на приветствия Нарэ, сегодня просто вырвал у него из рук коробочку с письменными принадлежностями и умчался, ничего не сказав. Очень невежливо!

Лёгкий, ещё тёплый ветерок лениво перекатывал между пустыми столиками красные и жёлтые листочки. Посетителей было очень мало. Сейчас, когда сбор урожая закончился, все были заняты заготовками на зиму, в ожидании Чхусока.[17] Мариновали капусту, редьку, всевозможные коренья и травы. Делали твенджян.[18]

А ещё шили новую одежду. Кто – то из новой ткани, кто – то перешивал из старого. Все надеялись, что наступающий новый год, в новой одежде, с новыми припасами, принесёт новую хорошую жизнь.

Правда, назвать происходящее в эти времена «заготовлением припасов» было бы слишком громко. Страна была в запустении. И всё же корейцы не унывали. Так же упорно трудились и веселились во время отдыха. Так же женились и растили детей. А ещё не теряли надежды.

За одним из столиков сидела сама хозяйка ресторанчика с зашедшей к ней поболтать подругой. Подругу звали госпожа Киманэним.[19] Одета она была в широкую длинную синюю юбку и жёлтого цвета жакет с красным воротником и голубыми манжетами.[20]

– Что, прямо настоящим рисом?!

– Ну не бумажным же.

– Вот это да-а! Да нет, не верю я! Эта монголка, конечно, некультурная дикарка, но чтобы рыб рисом кормить! Так не бывает! Люди рис только по праздникам едят.

Хозяйка задумчиво отпила из чашечки немного вина.

– Может, она немного сошла с ума? Говорят, она в поло-жении.

– Вы правду говорите? Я не знала!

– Да. И родится у неё монгольчонок.

– Почему? Он же будет сыном нашего короля!

– Да что вы, госпожа Киманэним?! Они его всё равно монголом сделают!

– И что же, у нас потом королём монгол будет?

– Выходит, так.

– А кто же мы тогда будем? Монголами, что ли?

– А что?! Монголы одно мясо только едят. Может, и нас тогда заставят одно мясо есть.

– Ну да! Свое собственное! – При этом госпожа Киманэним похлопала руками по своим выпуклым бедрам, а хозяйка от хохота чуть не пролила вино на стол. Обе так развеселились, что даже забыли, что они не одни в ресторане.

– Вы скажите, госпожа Киманэним, как ваш сын?

– Ой! Я же забыла вам рассказать! Вчера к нам заходил его друг Чон. Он, оказывается, приехал с китайским послом. И он сказал, что наш сын, Чольсок, со всем отрядом скоро вернётся в Кэгён.

– Ой! Какая радость! И генерал Хён с ними?

– Ну, конечно! Они ведь везут Священный Камень Тангуна!

– Да-а. Сейчас все только об этом и говорят. Как всё – таки хорошо всё это! Вот впереди зима, а настроение у всех такое, как будто она уже закончилась!

– Вы знаете?! Наш господин Ким в последнее время хмурый такой ходил. Всё говорил, что надо нам уезжать обратно на Чечжу. А сейчас весёлый такой, даже помолодел. А вчера, – госпожа Киманэним перешла на шёпот, – я слышала, как он пел. Сидел себе возле печки и пел. Я даже разобрала, что именно. Знаете?! Когда мы были молодыми и ещё не были женаты… Ой! Ой, что это я?! Совсем разболталась! Простите меня!

– Ну что вы?! Что вы?!

Хозяйка, взяв бутылочку двумя руками, подлила подруге ещё вина

Нарэ слышал разговор женщин и, слегка захмелев от вина, блаженно улыбался. Было приятно испытывать вместе со всеми приближение чего – то значимого и радостного. Ему были понятны чувства женщины, сказавшей, что это как будто приближение весны после холодов. Он вспомнил, как несколько лет назад едва не проявил непочтительность, пытаясь спорить с отцом, нашедшим для сына место в монгольском секретариате. А потом друзья, с которыми учился, а за ними и соседи перестали с ним общаться. Здороваться, правда, продолжали. Ведь настолько невежливое поведение они себе позволить не могли, даже в таком принципиальном случае.

Нарэ опустошил очередную чашечку с вином, как вдруг какая – то неуловимая тревожная мысль отрезвила его сознание. Он почувствовал какое – то несоответствие своих ощущений с реальностью. Что – то вертелось в голове… И тут до него дошло, что всё это имело и обратную сторону. Ведь если сбудется мечта всех корейцев и монголов наконец – то прогонят из Корё, то он, Нарэ, расстанется со своим положением, со своей приятной и сытой жизнью.

Не допив и половины своей бутылочки, Нарэ встал и, положив на стол большую монету с квадратной дырой посередине, в растерянности пошёл прочь.

ГЛАВА 4