Лепестки на волнах

Затем, стараниями дона Алонсо, к этим вопросам добавился еще один: солгал ли ему Диего, рассказывая о том роковом бое? Смерть матроса с «Санта-Изабель» оборвала последнюю нить, и узнать он теперь сможет, когда сам окажется за гранью. Как и то, простил ли его брат за отказ от мести…

«Что же, этого не придется долго ждать, Диего».

Видимо, он молчал слишком долго, и сын начал переминаться с ноги на ногу. Дошел ли до Диего смысл его слов?

– Запомни: никто не пройдет свой земной путь, ни разу не ошибившись. Ценой ошибки простого солдата может быть его жизнь. Полководец же за свою ошибку заплатит цену намного – намного! – выше. А теперь ступай. Сеньор Гарсия ждет тебя.

– И вы не накажете меня? – недоверчиво спросил Диего.

– Нет, если ты дашь слово не совершать впредь поступков, недостойных истинного кабальеро, – ответил дон Мигель, пряча усмешку.

Мальчик резво припустил в сторону дома. Де Эспиноса смотрел ему вслед. Диего все больше напоминал ему брата. Тот же взгляд из под темных кудрей, та же лукавая улыбка. Но дело было даже не во внешнем сходстве. Дон Мигель был уверен, что сын не выдал бы старого пройдоху Паскуаля, несмотря на самое суровое наказание…

Август 1649 г., Кордова

– Дзынь!

В центре витража с изображением Святого семейства на пути в Египет появилась дыра с зубчатыми краями. Разноцветные осколки посыпалась на камни мостовой. Мигель остолбенело взирал на дело своих рук. Он слишком рано отпустил свободный конец пращи, и камень, вместо того, чтобы ударить в стену, разбил центральный витраж в их замковой часовне.

– Мигель… – в округлившихся глазах младшего брата был испуг, – ох, Мигель…

Из-за угла часовни донеслись шаркающие шаги. Наверняка, отец Матео услышал звон бьющегося стекла.

– Бежим! – Мигель дернул Диего за руку.

Они побежали к конюшне, где, никем не замеченные, забрались на сеновал. Снаружи раздавался сердитый голос отца, и сердца мальчиков замирали. Однако в конюшню так никто и не заглянул. Постепенно все стихло. Приподнявшись, Мигель некоторое время прислушивался, затем оглянулся на Диего:

– Все ушли. Пора выбираться, – Но тот отрицательно покачал головой. – Тебе-то чего боятся, трусишка? – Младший брат обиженно насупился, но решения своего не изменил.

Тогда Мигель досадливо махнул рукой: – Ну и сиди тут, пока тебя мыши не загрызут.

Он съехал с груды сена, и, отряхнув с одежды сухие травинки, гордо прошествовал к дверям.

Мигель бродил в окрестностях замка около часа. И ему неоткуда было знать, что вскоре после его ухода отец догадается обыскать конюшню. Конечно же, Диего нашли, и он предстал перед разгневанным отцом. Однако мальчик упорно отрицал их с братом причастность к происшедшему. Придя еще в большую ярость, дон Алехандро приказал Лопе, их конюху, выпороть Диего. Но все было тщетно. Стойкость младшего сына, судя по всему, явилась неожиданностью для дона Алехандро и поколебала его уверенность в виновности кого-то из детей. Он остановил наказание и велел Диего убираться на все четыре стороны.

Лопе и рассказал обо всем этом вернувшемуся Мигелю. Потрясенный, тот бросился на поиски брата и насилу отыскал его в самом дальнем, заросшем жасмином и свинчаткой уголке сада.

– Диего… – брат смотрел исподлобья и на его чумазых щеках еще не просохли дорожки слез. Это еще больше усугубило терзания Мигеля: – Я сейчас же пойду к отцу и все расскажу!

Однако Диего запротестовал:

– Не надо!

– Почему? Ты терпел боль из-за меня!

– Тогда получится… – Диего всхлипнул, но сказал твердо и уверено: – что я терпел зря.

Мигель изумленно уставился на брата, не зная, что возразить, а тот добавил, пытаясь улыбнуться: – Я не хочу, чтобы и тебе пришлось… терпеть. Да и не очень-то было и больно. Лопе меня жалел.

К удивлению Мигеля, отец не стал расспрашивать его. Он лишь сообщил им с Диего свой вердикт: поскольку виновника не представляется возможным выявить, а проступок слишком серьезный, чтобы оставаться без последствий, оба непочтительных отпрыска целый месяц будут соблюдать самый строгий пост, дабы смирить гордыню и задуматься о пагубности греха лжи. На том все и закончилось…

* * *

..Усталость налила тяжестью тело, следовало бы вернуться к опостылевшему креслу и отдохнуть, однако, не желая поддаваться слабости, де Эспиноса свернул с дорожки на главную аллею сада. Он думал о брате – каким тот был в детстве и юности. Их дружба с годами превратилась в глубокую привязанность, хотя виделись они нечасто…

Июнь 1665 г., Кадис.

Толкнув дверь капитанской каюты, Диего де Эспиноса остановился на пороге и присвистнул:

– Недурно!

Мигель поднял голову от заваленного рулонами карт стола.

– Диего! Я уж думал, что-то помешало тебе отплыть из Гаваны, однако капитан Фернандес сообщил, что ты в Кадисе, – Выйдя из-за стола, он подошел к брату и обнял его: – Здравствуй, брат. И где ты пропадал целую неделю?

– Я отправился в… паломничество.

– В самом деле? И куда же?

– В монастырь Святой Клары. Поклониться чудотворной статуе Господа нашего. И святым мощам.

Мигель недоверчиво посмотрел на него: