Лепестки розы мира

Иван, сидел в кресле, любуясь, то на белоснежные манжеты своей рубашки, то на свои блестящие ботинки. Не отрывая взгляда от своего туалета, Иван сообщил Прохору:

– Я настоящих людей имел в виду, а не этих.

Николай ничего не понимал, из начавшегося разговора. Он смотрел на Ивана и Прохора, пытаясь по их лицам угадать, какой оборот принимает дело. Но Прохор, только весело ему подмигнул и начал настоящее представление.

Прохор методично, словно по заранее определённому плану, начал извлечение из, Бог знает, каких мест драгоценностей и пачек денег. У Николая глаза на лоб полезли от того насколько быстро стала расти куча найденных Прохором сокровищ. Единственное объяснение, которое мог дать Николай, глядя на эту кучу, это то, что Пасюк и его любовница являются иностранными шпионами. Советские люди не имели возможности приобрести такие богатства. И занимали Николая теперь только два вопроса. Агентами какого западного государства являются их пленники и что полагается ему, Прохору и Ивану за разоблачение шпионского гнезда. Он подумал, что уж, теперь-то, они с Прохором, получают полное право на поступление в Суворовское училище. Конечно, никаким шпионом Казимир Пасюк не был. Своё состояние он скопил в эвакуации, обменивая продукты на драгоценности у беженцев. Потом продолжил богатеть, вернувшись в Москву. Он скупал продукты у вороватых снабженцев и перепродавал втридорога. У возвращавшихся фронтовиков выцыганивал разнообразные трофейные штучки, к которым Казимир питал особую слабость.

А Прохор продолжал отыскивать тайники, как заправский сыщик. Он находил двойное дно в рамах картин, ящиках стола, шляпных коробках, мебельных полках. Из-за подкладки невзрачного потёртого полушубка Прохор вытянул полуметровую золотую цепь. Чернильница оказалась местом хранения рубинов. В подсвечнике нашлись золотые самородки. Из полых ножек кресла, в котором сидел Иван, Прохор вытряс несколько царских червонцев. А под обивкой кресла-трона нашлась валюта, в долларах и рейхсмарках. Эта находка привела Прохора в особенный восторг, он, довольный, потирал руки как после хорошо проделанной работы. После он попросил Ивана освободить от любовников кровать:

– Скинь этих, почти уже покойников, на пол.

Иван, не церемонясь, стащил Пасюка и его сообщницу с кровати. Пасюк, в этот момент, кажется, молился. С нескрываемой неприязнью, как мешки со старьём, Иван сложил пленников в углу комнаты.

– Вот вражина. Вот каких тварей Сталину надо изводить, – пробурчал Иван и вытер руки занавеской.

В пружинном матрасе, вскрытым ножом, Прохор обнаружил самый крупный тайник. Он, даже, не стал перекладывать его на стол, в виду недостаточного, на столе, места. Иван заглянул в препарированный матрас, присвистнул и прошёл к зеркалу платяного шкафа, высматривать, не появилось ли складок на его пальто. Прохор подошёл к сложенным в углу Пасюку с любовницей.

– Видать, не одного моего друга вы обидели, господа, – спокойно, скорее сочувственно, произнёс Прохор. – Не тряситесь, мы уходим. Всё это оставляем вам. Посмотрим, какую судьбу вы себе купите на эти деньги.

Прохор убрал свой нож и кивнул Николаю с Иваном на выход. Дверь в комнату Пасюка оставили открытой, а дверь квартиры, Иван снял с петель и положил возле лестницы. По дороге домой, к Кате, Прохор опять принялся всех развлекать своими историями, и ни полсловом он не обмолвился о визите к Пасюку. Николай, конечно же, ожидал более эффектной развязки, но заговорить об этом не решался.

Обо всём произошедшем, Никола и Прохор поговорили, только, когда вернулись, через два дня, в подвал Силантьича.

Чайная церемония

К беседке подошли Ольга и Татьяна. Дядя Коля прервал свой рассказ и, чтобы оставить молодёжь наедине, пошёл в дом искать прихватки для самовара. Те, которые он уже с утра положил на тумбочку в беседке. Александр с изумлением заметил перемены во внешнем облике Татьяны. Одета она была в лёгкое летнее платье, предложенное ей Ольгой, вместо аляповатых кроссовок на ногах были тряпичные тапочки, самые простые, но смотрелись они, довольно элегантно. Ко всему прочему, на голове Татьяны образовалось некое подобие причёски. И, возможно, вам будет интересно узнать, что потратила она на эту причёску около пятнадцати минут, что по времени раз в сто превышает её обычный ежедневный лимит на эту процедуру. Евгений заправски добавил пару шишек в кувшин самовара, демонстрируя Ольге сноровку в этом новом для него занятии. Довольный произведённым впечатлением, Евгений подошёл к девушкам.

– Ну, что же, я вижу все живы-здоровы, – Евгений, с притворной серьёзностью, взглянул на Татьяну. – А меня вчера, по твоей милости, в отравители записали.

– Извините, Евгений, я конечно виновата, – призналась Татьяна.

– «Извините» и всё? – продолжал игру Евгений, – между прочим, пострадала моя репутация.

– Простите, ещё раз.