Лермонтов в жизни. Систематизированный свод подлинных свидетельств современников.

Перед Пушкиным он [Лермонтов] благоговеет и больше всего любит «Онегина».

В. Г. Белинский — В. П. Боткину.

16 апреля 1840 г.

Он благоговел перед его гением и весьма незадолго до дуэли познакомился с ним лично, поэты встретились в литературных кружках.

П. А. Висковатов.С. 221

Оба поэта заплатили изгнанием за первый поэтический порыв, за их юношеское стремление к свободе. Пушкин вернулся из изгнания — Лермонтов умер в изгнании.

Фр. Боденштадт.Из послесловия к переводу стихотворения

Лермонтова // Современник. 1861. Т. 85. Февраль. С. 319.

(Далее цит. как: Фр. Боденштадт ¹)

Нигде она [Наталья Николаевна Пушкина] так не отдыхала душою, как на карамзинских вечерах, где всегда являлась желанной гостьей. Но в этой пропитанной симпатией атмосфере один только частый посетитель как будто чуждался ее, и за изысканной вежливостью обращения она угадывала предвзятую враждебность.

Это был Лермонтов.

Слишком хорошо воспитанный, чтобы чем-нибудь выдать чувства, оскорбительные для женщины, он всегда избегал всякую беседу с ней, ограничиваясь обменом пустых, условных фраз.

Матери это было тем более чувствительно, что многое в его поэзии меланхолической струей подходило к настроению ее души, будило в ней сочувственное эхо. Находили минуты, когда она стремилась высказаться, когда дань поклонения его таланту так и рвалась ему навстречу, но врожденная застенчивость, смутный страх сковывал уста. Постоянно вращаясь в том же маленьком кругу, они чувствовали незримую, но непреодолимую преграду, выросшую между ними.

А. Н. Арапова(дочь Н. Н. Пушкиной от второго брака).

(Здесь и далее цит. по: Н. Н. Пушкина-Ланская //

Новое время. Иллюстрированное приложение. 1908. № 11432. 9 янв.)

Влад. Серг. Глинка сообщил, как Пушкин в эту же пору, прочитав некоторые стихотворения Лермонтова, признал их «блестящими признаками высокого таланта».

П. А. Висковатов.С. 221—222

В январе 1837 года мы все были внезапно потрясены слухом о смерти Пушкина. Современники помнят, какое потрясение известие это произвело в Петербурге. Лермонтов не был лично знаком с Пушкиным, но мог и умел ценить его. Под свежим еще влиянием истинного горя и негодования, возбужденного в нем этим святотатственным убийством, он в один присест написал несколько строф, разнесшихся в два дня по всему городу. С тех пор всем, кому дорого русское слово, стало известно имя Лермонтова.

А. П. Шан-Гирей.С. 739

Трагическая смерть Пушкина пробудила Петербург от апатии. Весь Петербург всполошился. В городе сделалось необыкновенное движение. На Мойке, у Певческого моста (Пушкин жил тогда в первом этаже старинного дома княгини Волконской), не было ни прохода, ни проезда. Толпы народа и экипажи с утра до ночи осаждали дом, извозчиков нанимали просто говоря: «к Пушкину», и извозчики везли прямо туда. Все классы петербургского народонаселения, даже люди безграмотные, считали как бы долгом своим поклониться телу поэта. Это было уже похоже на народную манифестацию, на очнувшееся вдруг общественное мнение. Университетская и литературная молодежь решила нести гроб на руках до церкви, стихи Лермонтова на смерть поэта переписывались в десятках тысяч экземпляров, перечитывались и выучивались всеми.

И. И. Панаев.С. 156—157

Когда Пушкин был убит, я лежал в постели, тяжко больной и едва-едва спасенный недавно заботами Арендта от смерти и попечительным уходом за мной доброй матушки. Мне не смели объявить сейчас же и прямо о смерти Пушкина. Я узнал о ней после разных приготовлений к такому объявлению. Тогда же получил я рукописные стихи на эту кончину Губера и Лермонтова. Известно, что пьеса последнего произвела вскоре громкий скандал и автору готовилась печальная участь. Бабушка Лермонтова, Елизавета Алексеевна, была в отчаянии и с горя говорила, упрекая себя: «И зачем это я на беду свою еще брала Мерзлякова, чтоб учить Мишу литературе, вот до чего он довел его».

М. Н. Лонгинов². С. 292—293

Мишинька по молодости и ветренности написал стихи на смерть Пушкина и в конце написал не прилично на счет придворных.

Е. А. Арсеньева //Литературное наследство.

М.: Изд-во АН СССР, 1948. Т. 45—46. С. 672

Юрьев, товарищ и родственник Михаила Юрьевича, рассказывал, что все несчастное событие и симпатия высшего света к Дантесу, к которому особенно благоволили светские дамы, — все это раздражало юного поэта. Всегда полный самого деликатного внимания к своей бабушке, поэт, живший у нее в Петербурге, с трудом воздерживался от раздражительного ответа, когда старушка стала утверждать, что Пушкин сел не в свои сани, севши в них, не сумел управлять конями, помчавшими его наконец на тот сугроб, с коего вел один лишь путь в пропасть. Не желая спорить с бабушкою, поэт уходил из дому. Елизавета Алексеевна, заметя, как на внука действуют светские толки о смерти Пушкина, стала избегать говорить о них...

П. А. Висковатов. С. 222