Лэрн-IV. На острие

— Эрзон. Только холодное оружие. Убей его!

Развернувшись, вижу, как парень вытаскивает из ножен кинжал и отступаю назад. Пальцы сами ложатся на рукоять револьвера, но фраза про холодное оружие касалась не только Тонфоя. Достать огнестрел не получается — рука отказывается меня слушаться.

Уходя от удара, делаю рывок назад. Мышцы до конца не слушаются — падаю на пол, приложившись всей спиной. Племянник хёрдиса бросается на меня, собираясь всадить оружие в живот. Получив удар ногой, теряет равновесие, врезаясь в стол. Целился я в пах, но угодил в бедро, что дало совсем другой эффект. Зато выгадываю время, чтобы схватиться за рукоятку ножа.

Новая атака аристократа. Глаза пустые, как у кадавра. Движения тоже немного корявые. Что и даёт мне шанс. Успеваю привстать и рвануться влево, вжимаясь спиной в книжный шкаф. Эрзон меняет направление удара и острие рассекает одежду на правом боку. Чувствую тёплую кровь. В качестве ответа всаживаю нож ему в брюхо, проворачивая лезвие. Но Тонфоя это не останавливает. Новый удар и сталь входит мне в грудь. Хватаю его за запястье левой рукой, но сил удержать напор не хватает. Клинок медленно входит в тело, заставляя корчиться от боли.

Он тоже пытается схватить мою руку со сжатым в ней ножом. Едва выходит развернуть лезвие так, чтобы полоснуть его по запястью. Срабатывает — может он и под контролем, но боль чувствует. Следующий удар и сталь входит ему в горло. Провернув рукоять, оставляю нож в ране и правой рукой расстёгиваю браслет. Мне везёт — император снова смеётся, отвлекаясь на эмоции. А я вонзаю крохотные иголки в свою руку. Думая только об одном — я хочу оказаться максимально далеко отсюда и в безопасности. Там, где этот ублюдок не сможет меня достать.

Льдисто-синий барьер и в нос бьёт запах вони. Грязные стены домов, какие-то ящики, мусор. Чьё-то шевеление справа. И тусклый свет одинокого газового фонаря вдалеке.

Глава XX

Спина опирается на стену. Хорошо чувствую холод каменной кладки. Шевелиться тяжело. Всё, что могу — слегка двигать пальцами. По мере того, как течёт время, гибкость возвращается. Но это происходит медленно. Слишком медленно, если учесть, что по моей груди стекает тёплая кровь. Ощущения смазаны, определить объём не получается. Может быть это гхаргов аристократ не смог зацепить ничего важного. А возможно пробит крупный сосуд и я вот-вот сдохну.

Скосив глаза вниз, вижу часть браслета. Весь он в поле зрения не попадает — как выпал, так и лежит сейчас на земле, недалеко от правой руки. Стараюсь дотянуться до него пальцами, но пока не могу.

Снова шевеление справа. Повернуть бы голову, чтобы посмотреть. А лучше достать револьвер и пару раз выстрелить на звук. Как же раздражает ощущение беспомощности.

Звук шаркающих шагов и в лицо бьёт смрад. Передо мной на корточки опускается бездомный в насквозь провонявшей одежде. Штаны с рубахой покрыты слоем грязи, а балахон наброшенный сверху, похоже когда-то был тонким ковром. Сейчас переделанным в подобие накидки.

Достав нож, разглядывает меня.

— Аристократик. И как ты сюда забрался? Зачем? Да ещё проскользнул мимо. Нехорошо это. Ой как нехорошо.

Приговаривая, вытаскивается из кобуры мой револьвер и сразу пытается заткнуть за пояс. Когда затея проваливается несколько раз кряду, просто кладёт на бедро.

— Огнестрел, это хорошо. Но у тебя ведь есть ещё и монетки, да парень? Вы аристократики, никуда не ходите без бренчащего золота. Или может в бумаге?

У меня едва работают кисти рук — дать отпор не смогу. К тому же эта тварь забрала мой револьвер. Что остаётся? Напугать?

Пробую выдавить слова и это получается. Пусть с большим трудом, но хриплю.

— Именем императора. Остановись.

Тот несколько раз мелко кивает, заходясь тихим мерзким смехом.

— Конечно. Я прямо подскочил и отдал тебе приветствие, аристократик.

Протянув руку поднимает браслет и поднимает, рассматривая в тусклом свете.

— Вот это я понимаю вещь. Сколько стоит? Пару сотен ларов? Значит наши за тридцатку точно заберут.

Уверен, артефакт обошёлся Тонфоям не меньше чем в десять тысяч, но бездомному этого знать не обязательно. В следующую секунду он совершает ошибку — надевает браслет на руку, защёлкивая его и сдвигая наверх от запястью. Успеваю заметить удивление и обиду в его глазах, когда чувствует боль от впившихся иголок. Исчезает почти сразу, оставив после себя ощущение лёгкого мороза. Грязный ублюдок. Браслет был надеждой на возвращение. Я мог активировать его и оказаться в убежище подгорных. Рассказать всем правду. Заговор — дело рук самого императора, чей разум похоже зияет брешами, в которые потоком выливается адекватность.

А может это хорошо? Что артефакта больше нет. Схэсс признался, что подземелья под его полным контролем. А ещё он повёрнутый на на всю голову. Расскажу о его игре остальным — обреку их на гибель. Морсарово дерьмо! Почему всё так сложно?