Лерой. Обещаю забыть

 Тянуть нельзя: с Ариной каждая минута, каждая секунда может стать решающей.

 Выхожу во двор, набирая номер Кшинской. Я должен сказать ей, что мне не всё равно! Чёрт возьми, как же мне не всё равно! Но телефон девчонки отключен: видимо, она решила лечь спать пораньше. Хочу вернуться к гостям, но что-то меня останавливает.

 Арина... Почему-то мне кажется, что утром будет поздно! Слишком поздно для нас. А потому – новый вызов. И снова ничего. Тогда решаю написать ей эсэмэс. Хотя бы эсэмэс. Но прежде чем уехать с Макеевым, она должна узнать о моём решении.

 «Не уезжай, пока не поговорим. Это важно!» 

 Уверен, что, получив с утра сообщение, Арина послушает и дождётся, а я найду слова, чтобы убедить её дать нам ещё один шанс.

 Минут десять вдыхаю полной грудью слегка прохладный вечерний воздух, а затем возвращаюсь в дом. Ксюша встречает меня с улыбкой и вновь начинает без умолку болтать, а я с радостью слушаю, наслаждаясь её компанией и своей свободой от неуемных чувств к ней.

 Сейчас отчётливо вижу: она чужая, не моя, и, наверно, я никогда бы не смог сделать её такой счастливой, как это получилось у Черниговского. А значит, всё было не зря! Всё правильно! Вот только теперь пришёл и мой черёд найти своё счастье.

Мы не замечаем, как летит время: одна тема для беседы сменяет другую. Мы говорим обо всём, но старательно обходим мои отношения с Ариной: делиться своим сокровенным я пока не готов ни с кем, даже с Горской.

 В какой-то момент становится слишком тихо: Тимошка заснул прямо перед экраном телевизора. Ксюша тут же начинает суетиться и собираться домой, а я смотрю на мальчугана, который так сладко посапывает, прижимая к себе плюшевого зайца, и мне становится нестерпимо жалко его будить.

– Вы можете остаться, – предлагаю от всего сердца. – Комната Риты всегда в твоём распоряжении.

– Нет-нет, Лерой, нам лучше уехать, – смущается Ксюша, видимо, так до конца и не осознав, что ей в моём сердце места больше нет, а значит, и опасаться нечего...

– Оставайтесь, – повторяю более настойчиво. – Не стоит сбивать режим сыну, Ксюш.

– Это как-то не очень удобно, – тушуется она, хотя вижу по глазам, что и ей жаль будить ребёнка.

– Всё нормально, утром отвезу вас домой, а Горского сейчас предупрежу.

– Ладно, – соглашается Ксюша, а у самой глаза загораются хитрым огоньком. – Но только при одном условии, Лерой.

 – Каком? – не сдерживая улыбки, щёлкаю ту по носу.

 – Ты расскажешь мне о ней, о той, что смогла сделать невозможное. Годится?

– Годится, – шепчу в ответ. – Только Тимоху наверх унесу.

– О, оставь это мне!

– Можно я сам? Раньше мне удавалось его укладывать... Проверим, не потерял ли я навык.

– Ладно, дерзай, а я пока поставлю чайник. Чувствую, что разговор наш затянется надолго...

Глава 18. Никто

Арина

– Неплохо, мелкая, – с усмешкой произносит Амиров, стоит смолкнуть последним музыкальным аккордам.

Опять эта «мелкая»!

Он так и не почувствовал, не понял, не увидел во мне девушку!

 В очередной раз глупая надежда воздушным шариком лопается в груди. Остаётся только боль и обида. Танцы – не моё, раз не смогла до него достучаться, не сумела завести, хотя и старалась.

 Лерой практически сразу уходит, подтверждая мои догадки: я никудышная танцовщица и совершенно не вызываю интереса в его глазах. Всё бесполезно! Внутри пустота и горечь: любовь Амирова к Горской мне не под силу вытравить собой. Теперь я вижу это воочию.

 Срываюсь следом за Лероем, пропуская мимо ушей оклики Марины Сергеевны. Ей невдомёк, что своим экспериментом она вынула из меня душу и, разорвав её на мелкие кусочки, сбросила с небес на землю. Бегу мимо тренерской и забиваюсь в дальний угол раздевалки. Меня нет. Ни для кого! Слёзы отыскивают выход, и я отдаюсь им по полной.

– Первая влюблённость всегда яркая и ослепляющая, – слышу я голос Марины Сергеевны и ощущаю на спине прикосновение её тёплых рук. – Она затмевает собой всё вокруг. Кажется, что больше нет ничего и никого. Кому-то она приносит счастье, кого-то заставляет страдать. Но знаешь, в чём прелесть первой любви?

 Мотаю головой, зажатой между руками: сижу, скрючившись, на полу, уткнувшись носом в колени, но сейчас рада, что я не одна.

– Она быстротечна, Арина. Это вспышка – яркая, мимолётная. Она не длится вечно. Кто-то успевает насладиться ею и потом проносит через всю жизнь воспоминания об этом чувстве, кто-то со временем о ней забывает. Редко когда это увлечение остаётся с тобой на всю жизнь. Зрелая любовь иная: более рассудительная, спокойная, уверенная. И она к тебе обязательно придёт, стоит только отпустить эту.

 – Я не хочу отпускать, – шмыгаю носом. – И другого никого не хочу.

– Так говоришь, будто обжигалась многократно, – по-доброму смеётся Марина Сергеевна, продолжая гладить меня по спине. Сейчас она напоминает мне маму, которой так сильно не хватает. – Он взрослый, понимаешь?

– Нет, – бурчу в ответ. Макеев тоже взрослый, намного старше меня и даже Лероя, но мы с ним словно на одной волне, будто ровесники. В чём же тогда загвоздка с Лероем?