Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Вот только как бы сильно Исин не старался, понять, в чем причина такой неприязни, он все равно не мог. Неужели все дело было в том младенце много лет назад, который не давал ему спать своим плачем? Или же это началось значительно раньше? Но когда и почему? Исин, наверно, потерял этот момент…

Как и Чондэ, который все дальше ускользал от реальности. Каждое следующее воспоминание словно повторяло предыдущее, будто бы это было одно и то же воспоминания, только менялись лица и времена года. Чондэ продолжал пить, желая сбежать от того, что он творит со своей жизнью. Все было уже слишком плохо, чтобы исправлять. Может быть, этого бы никогда не случилось, если бы кто-то был рядом. Если бы был хоть кто-то, кто мог остановить его. Но Ким Чондэ был один. Один на один со отвращением к себе. К тому, каким он стал. И где-то между жгучей ненавистью к себе и еще одной дозой алкоголя, Ким Чондэ совершил ошибку.

— Я в положении…

Эта фраза прозвучала для Исина словно гром среди ясного неба. Это было неизбежно, рано или поздно, это должно было случиться. И если бы это был кто-то другой, Исин бы мог допустить, что они возьмутся за руки и будут жить семьей долго и счастливо, но речь шла о Ким Чондэ. Он не допускал даже мысли о существовании ребенка от него.

— Что? — он повернулся к девушке, вскинув бровь.

— Я ношу твоего ребенка, — вкрадчиво повторила девушка.

Чондэ снова отвернулся к окну, прислоняясь плечом к стене, и стал задумчиво крутить сигарету между пальцев.

— Это замечательно, — проговорил он, спустя какое-то время.

Исин пораженно вскинул бровь. Неужели? Может ли быть, что что-то внутри Чондэ наконец-то щелкнуло, и он решил пересмотреть свои взгляды на жизнь? В последнее время он действительно стал пить меньше. Исин волнительно закусил губу. Что если это и есть тот переломный момент, когда…

— Правда? — девушка слабо улыбнулась.

— Нет, — коротко ответил Чондэ, разворачиваясь к ней, — попытайся как-то извернуться и избавиться от ребенка до того, как он родится. Или же я сделаю это сам, после его рождения…

Исин страдальчески прикрыл глаза, еле выдыхая. Чего еще он ожидал? Неужели он действительно верил, что все изменится вот так, по щелчку пальцев. Разумеется, нет. Он только зря надеялся. Ему с самого начала не стоило возлагать на Чондэ больших надежд. Не стоило чего-то ожидать. Он сам виноват, что разочаровался. Это ведь он все время отрицал, когда Чондэ говорил правду. Он никогда не был хорошим человеком. Это Исин был дураком.

Сколько бы это могло продолжаться? Исина пугало происходящее. Это было ненормально, нездорово. Жизнь в таком темпе не могла привести к хорошим последствиям. Чондэ разрушался как морально, так и физически. Он просто сгнивал. В четырех стенах, один на один с собой. Это не могло пройти для него бесследно. Когда у Чондэ начала ехать крыша, Исин понял, что близится конец.

Это было пугающе, настолько, насколько может пугать человек больной шизофренией. Нет, у него не было вечно испуганного взгляда, он не трясся от страха и не забивался в угол. Он просто смотрел куда-то в пустоту и с кем-то разговаривал. Иногда Исину казалось, что с ним. Это было странное чувство. Сложно было описать, просто иногда Чондэ смотрел на него весьма осмысленным взглядом и словно пытался вести с ним диалог. Только Исин никогда не отвечал.

— И сколько ты еще будешь преследовать меня? — произнес Чондэ, все так же смотря в окно.

Сигарета медленно тлела между пальцами, а он о ней будто бы забыл. Он продолжал смотреть на голубое небо и царапающие их ветви деревьев. Больше ему ничего и не было видно. Каждый день он смотрел на пейзаж, который не менялся, и его это занимало куда больше, чем проходящая мимо жизнь и дом, приходивший в запустение. И при всей своей тяге к любованию природой, Чондэ не выходил за пределы четырех стен, словно бы боялся выбраться из этой коробки. На открытом пространстве он не чувствовал себя в безопасности, оттого и старался спрятаться. Словно кот.

— Сколько еще ты собираешься там сидеть и смотреть на меня своими щенячьими глазами?

Исин лишь крепче обхватил ноги, устраивая подбородок на коленях, и продолжал, не моргая, смотреть на Чондэ. Он не верил, что это говорят с ним. Хотя, признаться, в какой-то степени Исин бы был рад, если бы его начали слышать или замечать. На самом деле, ему было, что сказать. Он бы очень хотел рассказать о том, что он ожидал увидеть, и что увидел в конечном итоге. Хотел рассказать о том, какие надежды возлагал на Чондэ, как верил в него и в его силу, не подвергал сомнению, что тот сможет пройти через все это, потому что, если задуматься, это было не так уж и разрушительно. Исин ждал, что гадкий утенок превратится в прекрасного лебедя, а он вместо этого спился.

— Ты ждешь от меня чего-то? Я не могу понять…