Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Кроме этого, в воспоминаниях Исин уловил еще одну ключевую фигуру того времени — женщину. Из обрывков фраз, каких-то своих домыслов, он определил ей роль «новой женщины отца Чондэ». Вероятно, убитый ребенок был ее. И, судя по всему, именно она после произошедшего изменилась больше всего. Она без стеснения упрекала Чондэ, но смотрела на него со страхом, будто бы всегда ожидала, что он на нее набросится. Она походила на мелкую собачонку, вечно лаяла, однако стоило Чондэ посмотреть на нее или что-то сказать, как она тут же испуганно замолкала. И это очень нравилось Чондэ. Он обожал ее реакцию. Его пьянил ее страх, ощущение власти над ней. В какой-то момент Исину даже показалось, что он с ней заигрывает, и эта догадка отдалась подступающей к горлу тошнотой и жгучей злостью.

— Так и будешь продолжать бездельничать? — с раздражением произнесла она, наблюдая за вальяжно раскинувшимся у окна Чондэ.

— Возможно, — уклончиво ответил юноша, поднося к губам сигарету. Он блаженно затянулся, прикрывая глаза, чтобы дым не попал.

— Прекращай курить! Весь дом твоими сигаретами провонял, — раздраженно бормотала женщина, размахивая руками. — Пойди и займись чем-нибудь полезным. Исчезни, например.

Чондэ лишь усмехнулся в ответ. Он привык не обращать внимания. Она вечно бухтела о том, о сем. Так она вымещала свою неприязнь. На большее ей не хватало духу.

— Ты такой же никчемный, как и твоя мать. Только и можешь, что сидеть целыми днями и курить. Может тебе стоит последовать ее примеру и сбежать?

— Сколько раз можно повторять, — с нотками раздражения произнес Чондэ, — она не сбегала.

— Да неужели? — словно бы осмелев, огрызнулась женщина.

— Эй, — понизив голос до утробного рычания, окликнул ее молодой человек, — тебе заняться нечем, что ли?

— Может быть и было, если бы ты не… — женщина осеклась, увидев холодный взгляд Чондэ.

— Если хочешь меня упрекнуть в том, что если бы не я, ты бы занялась воспитанием ребенка, то ты бы не занималась…

Юноша быстро затушил сигарету и изящно поднялся на ноги. Видимо это у него было в крови. Он все делал с какой-то особой грацией.

— Ты бы сбросила эту обузу на меня, потому что для тебя это было слишком утомительно, — он склонил голову набок, смотря на женщину с долей жалости и пренебрежения, — ты не очень расстроилась, когда твоего драгоценного чада не стало. Или же ты вдруг заскучала? Тебе вдруг захотелось понянчить ребенка? Так почему бы мне…

— Тебя? Предлагаешь мне нянчиться с тобой? — женщина скривила губы в отвращении.

— О нет, — протянул Чондэ, словно бы даже не допускал подобной глупости, — разумеется ты никогда не относилась ко мне, как к своему гипотетическому сыну. Ты даже к своему ребенку относилась холодно, что уж говорить о чужом, но если ты вдруг пересмотрела свои взгляды…

Молодой человек очень медленно и даже как-то вальяжно подошел вплотную к женщине, заставляя ее напрячься. Она старалась не показывать того, что начинает нервничать, но отблески страха в ее глазах выдавали ее с потрохами. Чондэ расплылся в насмешливой улыбке.

— Я могу тебе немного помочь, — юноша наклонился к самому ее уху, — отец ведь уже не молод и, наверно, уже не в том возрасте, но ведь я полон сил… так что, если тебе хочется ребенка, я могу немного с этим помочь.

— Перестань, Чондэ, — тихо прошептал Исин, стоявший все это время уткнувшись лицом в стену. Он старательно затыкал уши, но даже так слышал каждое слово, — я тут пытаюсь в тебе не разочароваться, а ты словно назло делаешь все, чтобы мне помешать. Если ты посмеешь сделать ей ребенка, я тебя точно не прощу…

Это было абсолютно невозможно, скорее просто совпадение, но Чондэ, будто услышав слова Исина, резко сделал шаг назад и немного растерянно посмотрел на женщину.

— Впрочем, — он нахмурил брови, словно не понимал, что происходит, — не думаю, что выдержу еще одного ребенка в этом доме.

И он торопливо вышел из комнаты, будто стараясь сбежать. Исин проводил его взглядом и, дождавшись, когда туман начнет пожирать воспоминания, вышел следом.

Последующие воспоминания были очень смутными и обрывочными. Иногда у них пропадал звук, иногда же наоборот, был только звук и чернота кругом. Сначала Исин не понимал, что именно происходит, но потом нашел причину. Ким Чондэ пристрастился к алкоголю.

Все начиналось очень безобидно, как это всегда и бывает. Попробовал — понравилось. В алкоголе Чондэ находил свое спасение. Он забывался. Всю боль и горечь своей жизни он топил в нем. Так ему почему-то было проще. Это был как бальзам для его душевных ран. И если сначала он принимал его в соответствии с дозировкой, то потом стал пренебрегать. Мир в призме алкогольного опьянения ему нравился больше. Он был проще и лучше. В нем не было прежних переживаний, не было боли и слез. Не было душевных терзаний и самобичеваний. С алкоголем он мог принимать себя всего и полностью, таким, какой он есть, и ему не было стыдно.