Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Исин закрыл глаза руками. Нет, это какая-то ошибка. Точно, наверняка какая-то ошибка. Иначе и быть не может. Чондэ бы никогда… никогда не убил ребенка, он ведь их… Чжан сглотнул. Чондэ никогда не любил детей.

— Что ты?..

За своими размышлениями, молодой человек даже не заметил, что в комнате есть кто-то еще. Видимо проснувшись от детского плача, мужчина пришел в комнату, но было уже слишком поздно.

— Чондэ, что ты сделал? — голос мужчины опасно дрогнул.

Юноша поднял взгляд на стоящего в дверях отца и непонимающе вскинул брови, будто бы никак не мог взять в толк, почему его об этом спрашивают. Это было так пугающе. Исину впервые в жизни было так страшно. Он вдруг понял, что абсолютно не знает Чондэ. Никогда не знал. И это было ужасающе.

Чондэ выпрямился, расправляя плечи. Рука, все еще сжимающая подушку, безвольно повисла. Взгляд юноши был пугающе пристальным. Он не мигая смотрел на своего отца, и Исин готов был поклясться, в этот момент мужчина был серьезно напуган.

— Заставил его замолчать, — спокойно произнес Чондэ, медленно направляясь к своему отцу. — Как ты и просил, па-па.

Он так презрительно произнес «папа», бросая холодный взгляд на своего отца и, всучив ему подушку, вышел из комнаты, оставляя Исина в полном замешательстве.

Все вокруг снова заволокло туманом, а Чжан этого будто и не заметил. Он все еще не мог отойти от произошедшего. Как он должен был на это реагировать? Был ли он разочарован? Скорее шокирован и озадачен. Ему нужно было чуть больше времени, чтобы переварить произошедшее. Он просто не мог принять, что это действительно произошло. Чондэ ведь не мог…

Исина разрывало надвое. С одной стороны, он очень сильно, всем сердцем любил Чондэ, но с другой, он презирал человека, способного не просто на убийство, а на убийство ребенка. Мог ли он отказаться от своей любви ради убеждений или же ему стоит простить убийство человеку, которого он любит? Лучше бы он не знал об этом. Тогда собственные чувства казались ему простыми и понятными. Если бы еще пару минут назад его спросили, любит ли он Чондэ, он бы без колебаний ответил утвердительно, но, если бы это спросили сейчас, он бы лишь многозначительно промычал.

Он всегда говорил, что прошлое не имеет значения. Он видит его результат, и это вполне устраивает. Но теперь он понял, что ему стоило пересмотреть свои взгляды. Исин вообще уверен, что он знал Чондэ?

У них было всего лишь семь ночей. За такое короткое время невозможно узнать человека. Исин видел лишь то, что ему показывали, и ему это нравилось. Это очевидно. Но какова была обратная сторона медали? Могло ли быть так, что Чондэ всегда был таким, просто не показывал этого. Чжан Исин влюбился не в Ким Чондэ, он влюбился в Оле-Лукойе. Неизвестный ему, очаровательный, мистический образ. Исину не нужно было знать о нем все, он всегда мог додумать сам, и он прекрасно с этим справлялся.

Исин был растерян. Он понимал, что его любовь трещит по швам. И что-то столь сильное, за что он цеплялся, что он лелеял, может оказаться лишь иллюзией, которую он сам себе вообразил. Исин не хотел этого допускать. Он не хотел признавать, что все это лишь ложь. Что это не настоящее. Он жаждал оправдать Чондэ. Доказать, что тот изменился, и именно в этого изменившегося человека влюбился Исин. Молодому человеку было просто необходимо разобраться в этом до конца.

Чжан наугад направился вперед. Не имея ни малейшего понятия, в правильном ли направлении он движется. Кругом был лишь туман и больше ничего. Откуда он начал? Куда он идет? Какое сейчас это имело значение? Он просто хотел найти правду и вернуть свои чувства на место. Ему это было необходимо. Он ведь обещал. Иногда Исин чувствовал себя полнейшим идиотом. Почему он всегда ведет себя так, будто бы все знает лучше других? Почему он никогда не допускает даже на секунду, что есть то, чего он не предусмотрел, то, чего он не знал или не может знать. Как мир, который ему открылся, как прошлое Чондэ.

Как назло, все последующие воспоминания мало чем отличались от предыдущих. Все было по-старому, будто бы не случилось ничего. На секунду Исину даже показалось, будто он идет в обратном направлении, но нет, в этих воспоминаниях Чондэ был взрослее. Сколько времени прошло было неизвестно, точный возраст определить было сложно, но Исин полагал, что где-то в районе 18 лет.

Отец все так же продолжал нападки, но уже без прежнего энтузиазма, и взгляд, которым он смотрел на Чондэ, изменился. Он начал смотреть на своего сына с опаской. И если упрекал в чем-то, то всегда бросал на него осторожный взгляд, будто бы оценивая его реакцию. Чондэ же был непробиваемо спокоен. Он принимал все это с каким-то отрешенным выражением лица, и все время будто находился где-то не здесь. Постоянно смотрел в одну точку, даже во время разговоров, будто бы говорил сам с собой.