Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Но Чондэ не собирался слушать. Ему было в целом плевать. Эти мальчишки идиоты, если считали, что его мать хороший повод для шуток и издевательств. Они думали, что если с ними ничего подобного не произошло, значит они лучше. Чувствовали превосходство над ним. Они были идиотами. Чондэ ненавидел детей. Чондэ ненавидел всех, но детей в особенности. Потому что они повторяют все, что говорят их родители, и если родителям хватает ума делать это тихо и за спиной, то их дети кричат об этом на всю улицу, даже не осознавая смысл слов.

— Твоя мать шлюха!

Будто бы ты знаешь, что это означает.

— Она бросила тебя, потому что не любила.

Будто твоя тебя любит.

— Ты ненормальный! Сумасшедший! Весь в свою мать!

— И слава богу. Не хотелось бы быть таким же тупицей, как и ты.

— У отродья вроде тебя нет будущего! Ты сдохнешь в какой-нибудь канаве!

А это он откуда услышал? Неужели от моего отца? Или все же от своего? Может быть, все отцы так говорят? Впрочем, какая разница…

Исин заметил, как мальчишка подбирает с земли камень размером примерно с собственный кулак и, размахнувшись, с силой кидает его в Чондэ. Чжан инстинктивно встал между летящим камнем и его конечной целью, но снова бесполезно. Камень пролетел его насквозь и попал точно в голову Чондэ.

— Эй ты! Мелкий засранец! Ты в своем уме? — закричал Исин на ребенка, который не имел даже понятия о его существовании. — Так ведь и убить можно!

Чжан развернулся, чтобы посмотреть, как дела у Чондэ. Тот держался за голову, болезненно морщась и кривя губы, но не проронил ни звука. От виска вниз стекала тоненькая струйка крови, которую мальчик быстро стер, будто бы это ничего не значило, и, выпрямившись, пошел дальше как ни в чем не бывало.

— Ты из стали, что ли? — озадачено произнес Исин, провожая Чондэ, уходящего в туман, взглядом.

И снова воспоминание, словно шарик, сдулось, исчезая среди белого дыма. Молодой человек задумчиво повертел головой, выбирая следующее направление. Наверно, было без разницы куда идти. Если везде Исина ждало только одно, не имело значения, куда именно идти. И он побрел наугад.

Это определенно превращалось в очень печальную историю. Исин не был уверен, хочет ли он знать продолжение. Он уже понял в общих чертах, что именно происходило с Чондэ в детстве. Оно было полно печали и разрушений, и наверняка очень сильно разбило и изуродовало личность. Главное, что где-то между детством и встречей с Исином, Чондэ сделал правильные выводы и…

Нет, Исин не врал, когда говорил, что его отношение к Чондэ не изменится, просто… Ему было жалко этого ребенка. Ребенка, который вырос в замечательного человека и перевернул Исину мир. И этот ребенок просто не заслужил этого, ведь так? Почему он не мог быть счастлив? Почему ему нужно было через все это проходить? Исин считал это несправедливым. Это была та несправедливость, с которой он ничего не мог поделать. Чжан Исин ненавидел такое. Он чувствовал, как его душу выворачивает наизнанку. Он злился, негодовал, хотел что-нибудь сделать, но у него не было над этим власти. Иногда даже при всем желании мы не можем ничего изменить. Мы лишь маленькие песчинки в огромном мире, и что бы там ни говорили, просто взять и поменять что-то неподвластное нам, мы не можем. Способны лишь систематически, упорно пытаться изменить что-то по кусочкам, по частичкам, но где гарантия того, что когда дело сдвинется с мертвой точки не будет уже слишком поздно? Этот мир устроен так, чтобы мы чувствовали свое бессилие.

Туман снова стал рассеиваться, сквозь него проглядывали стены комнаты, и Исин вздохнул. Кажется, он примерно знал, что ему следует ожидать. Или нет…

В этот раз все было тихо. Исин было подумал, что он опять здесь один, но оглядевшись заметил ребенка, сидящего в углу. Пусть это было не менее жестоко, однако Чжан Исину очень хотелось бы знать в этот момент, что в углу сидит какой-то другой ребенок. Не Ким Чондэ. Что это не он, забившись в угол, прижимается щекой к стене, и смотрит невидящим взглядом перед собой, а по щекам его бегут слезы. Пожалуйста, пусть сейчас это будет кто-нибудь другой. Какой-нибудь другой ребенок, которому не купили куклу или не дали сходить с друзьями погулять. Пусть это будет не Ким Чондэ, страдающий от окружающих, которые самоутверждаются за его счет.

Только это был Ким Чондэ. И Исин тяжело вздохнул, опуская голову. Он чувствовал боль от того, что не мог помочь пройти через это. Он бы хотел быть рядом. Он бы хотел защитить Чондэ, не дать всему этому случиться в его жизни, но только он не мог. Даже просто взять за руку, посмотреть в глаза и пообещать, что все будет хорошо.

Исин подошел к мальчику и сел рядом. Он долго молчал, кусая губы. Как бы он хотел прервать этот кинопоказ.