Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Например, Исин долго ломал голову над тем, что значило это «на тебя не действует». Он хотел знать, что на него не действует и почему. А еще эта карта в его ежедневнике, которая почему-то вызывала жуткий интерес, хотя не должна была нести никакого особого смысла, ведь это всего лишь карта. Исину было интересно все. Наверное, дети никогда не задаются такими вопросами. Они так не интересуются внезапно появляющимися посреди ночи в их доме сомнительными личностями. Детей, как правило, удовлетворяют простые, пусть и неправдоподобные ответы. А Чжан Исин не был ребенком. Ему было мало короткого «Я Оле-Лукойе» и «я покажу тебе семь снов». Хотелось получить более развернутые объяснения. Вероятно, это исключительно взрослая черта.

Когда Исин ложился спать, он предусмотрительно подготовил помытые кроссовки, надел на себя спортивные штаны и майку, повесил на стул теплую толстовку, толще предыдущей, на случай новых путешествий.

Сон долго не шел. Чжан Исин был слишком взбудоражен предвкушением предстоящей встречи, поэтому не мог уснуть. Он считал овец, уговаривал себя, но посторонние мысли вклинивались в дрему, путались и отгоняли своим шевелением сон.

Когда Исин уснул, было уже почти два часа ночи. Звезды скрывались за пушистыми грязными облаками, которые подгонял ветер, желая освободить дорогу для нарастающей луны, поднимающейся от самого горизонта.

Тишина гудела. И сквозь эту тишину стали слышаться мягкая поступь по земле и фырканье двух лошадей. А потом зашумела трава и сквозь неё стали пробиваться маленькие деревца. Они так быстро росли, устремляясь ввысь, что за считаные минуты достигли крыши дома, раскидывая свои ветви, подернутые пышной листвой, скрывающей небо.

Исин проснулся, когда маленькие камушки один за другим через равные промежутки времени застучали в окно. Медленно вынырнув из зыбкой дымки сна, Исин встрепенулся, осознавая, что в комнате непривычно темно. Он сразу понял, что настало то самое время, которое он ждал целый день, поэтому выпутавшись из одеяла, опустил босые ноги на пол и устремился к окну, в которое снаружи лезли непослушные, неизвестно откуда взявшиеся ветви дерева.

Наспех распахнув окно, Исин не успел увернуться от неудачно брошенного камешка, который угодил ему прямо в лоб.

— Оу, — послышался разочарованный голос с улицы, — это была случайность, я не хотел этого делать. Просто для протокола.

Исин растянул губы в радостной улыбке. Он даже не думал обижаться. Он был сейчас не в том состоянии, чтобы обращать внимания на такие мелочи. Вместо этого он высунулся в окно, чтобы отыскать среди деревьев того, кого так ждал этой ночью.

Оле-Лукойе, все в том же черном пальто и пушистом свитере восседал на белом единороге, который спокойно щипал траву у самой стены дома. Чуть подальше стоял еще один такой же единорог, только в яблоках.

— Единороги прибыли по вашему указанию, милорд, — слегка согнувшись в подобии поклона, доложил Оле. — Они ждут вас.

— Я сейчас, — нетерпеливо бросил Исин, исчезая в комнате.

— Не забудь что-нибудь накинуть, — напутствовал его Оле-Лукойе, в надежде, что его наставление будет услышано.

Исин схватил со стула толстовку, небрежно накидывая её себе на плечи и повязывая рукава вокруг шеи, быстро сунул ноги в кроссовки, на ходу их натягивая, и поспешил вон из комнаты к лестнице, замедляя свой бег лишь для того, чтобы спуститься.

Оле-Лукойе ждал Исина на улице. Чжан замер в дверях, расплываясь в радостной улыбке. У него на языке крутилось столько слов, которые он хотел сказать, вроде «рад тебя видеть» и «откуда здесь лес?», но он мог лишь глубоко дышать, восхищенный тем, что видит перед собой.

— Сегодня у нас лишь конная прогулка, — помогая забраться на единорога, пояснил Оле, — так что многого не жди. И будь осторожен, эти животные приемлют лишь свободу, так что ни седла, ни поводьев на них нет. Если они пустятся в галоп или того хуже решат скакать рысью, можешь себе что-нибудь отбить или слететь им прямо под копыта, так что держись крепче за… за что-нибудь.

— За что, например? — растерянно спросил Исин, стараясь отыскать хоть что-то, за что можно было держаться.

— За гриву, например, — предложил Оле-Лукойе, — только очень нежно.

И молодой человек, убедившись, что Исин может сидеть на лошади без его помощи, двинулся к дальнему единорогу в яблоках, одним быстрым и легким прыжком вскакивая на него через круп.

— А ты… — Исин склонил голову набок, — умелый ездок, судя по всему.

— Ну, работа обязывает, — пожал плечами юноша. — Выдвигаемся.

И он осторожно ударил единорога по бокам пятками, стараясь сделать это как можно деликатнее, чтобы у животного не возникло вдруг мысли, что им нагло пользуются как ездовой лошадью.

— А мне как… — жалобно забормотал Исин, пытаясь отыскать у единорога пульт управления.

— Дай шенкеля ему, только осторожно…

— Что дать? — ошарашено обернулся Исин, смотря на Оле глазами полными отчаянья.

— Ударь пятками по бокам, — пояснил молодой человек, и Чжан тут же последовал его совету.