Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Чжан Исин стоял на палубе, прижимая руку к животу, и растерянно смотрел на Оле.

— Кажется, — еле выдавил Исин, сжимаясь от боли всем существом, — меня ранили.

И он рухнул на палубу, не устояв на ватных ногах. Чондэ был испуган. Он на какое-то время замешкался, прежде чем подбежать к Исину, который надрывно глотал воздух ртом, испугано смотря в голубое небо.

Оле-Лукойе упал на колени рядом с Чжаном, осторожно приподнимая его и укладывая на свои ноги, при этом придерживая его голову, чтобы она не откинулась назад.

— Что… что с тобой? — Чондэ испуганно оглядывал Исина, но никак не мог понять причину такого поведения.

— Больно…

— Где?

— Живот, — простонал юноша. — Чондэ!

Исин, собрав в себе последние силы, резко ухватился за загривок Оле-Лукойе, грубо притягивая его к себе.

— Ты самый безалаберный Оле-Лукойе из всех, кого я знал, — еле шевеля губами, пробормотал Чжан, — но ничего страшного… что тебя не было рядом, когда ты мне был так нужен. В конце концов, сейчас ты здесь… и знаешь, это… кхе-кхе… было… весело.

— Чжан Исин, — Чондэ расширил глаза, не веря в происходящее.

— Я умираю, мой дорогой друг… кхе-кхе… мне было хорошо с тобой… кхе-кхе…

— Даже не думай, Чжан Исин, какого черта…

— Спасибо… кхе… за то кхе-кхе… что сделал для меня…

— Чжан, твою дивизию, Исин…

— Все свои сбережения, я завещаю…

— Ты полудурок! — Оле-Лукойе несильно ударил рукой Исина по лбу.

— Ай! — вскрикнул Исин, тут же хватаясь за свой лоб. — Черт бы тебя побрал, Ким Чондэ, ты только что такую прощальную речь испортил!

— Боже! — раздраженно выдохнул Оле, скидывая с себя Чжана. — Я ведь действительно на секунду испугался!

— Я испугался не меньше, знаешь ли! — Исин поднялся и победно улыбнулся, вскидывая вверх руку, чтобы что-то продемонстрировать Чондэ. — Тебе следовало раньше предупредить меня, что пули и сабли пластмассовые! В любом случае, даже если я не умер, это все равно больно!

— А какими они должны были еще быть? Мы же с тобой на игрушечном корабле!

— Але, гараж, мы с тобой в открытом море! Или оно тоже игрушечное?

— Настоящее, — кивнул Чондэ, — настоящее в масштабе игрушечного корабля.

— Чего?

— Ничего! — Оле-Лукойе снова ударил Исина пальцами по лбу. — Королева драмы!

Оле побрел по палубе, чтобы поднять игрушечные фигурки пиратов и закинуть их на соседний корабль. Он явно был обижен на Исина, не оценив удачность шутки, но показывать это не собирался. Пиратская команда Оле-Лукойе видимо одержала победу в бою, поэтому сейчас радостно возвращалась на корабль, перекатывая трофейные бочки с ромом и еще что по мелочи.

Исин отбросил в сторону кочергу и затесался в ряды пиратов, которые с воодушевлением обсуждали победу. Видимо принимая Чжана за своего, несколько мужчин одобрительно похлопали его по плечу, признавая героизм, которым Исин отличился, охраняя Бриг. Юноша смущенно улыбался, принимая благодарности. Он терялся от такой обильной похвалы, особенно когда вокруг него столпились пираты и наперебой стали припоминать самые лучшие моменты боя. Исин, вспоминая свое сражение, был немного удивлен, потому что лично он не находил в своих действиях ничего героического, зато пираты находили. Они приняли Чжана как родного, несколько мужчин даже по-отцовски его обняли, похлопав по спине, и потянули за собой «отпраздновать победу».

Оле-Лукойе не поддерживал общих настроений. Он, отделившись от группы, созерцал удаляющийся шлюп, стоя у фальшборта. Ветер трепал его волосы и вздымал вверх полы его пальто. Все то время, что Исина куда-то тащила команда, он не сводил взгляд с Оле-Лукойе. Было что-то грустное сейчас в опущенных плечах, в устремленном вдаль взгляде Чондэ. Куда-то испарилось прежнее веселье вместе с треуголкой и повязкой на глаз. И попугай тоже куда-то исчез, хотя, его, кажется, изначально не было на плече Оле.

Исин спустился на нижнюю палубу вместе с пиратами, а Чондэ так и остался стоять на фальшборту, устроив свою руку на вантах. Он ждал, когда останется один и, стоило палубе опустеть, взмахнул своим зонтом и отплывший шлюп вдруг растворился в воздухе. Зонт в руках Оле тоже исчез спустя мгновение.

Оле-Лукойе вздохнул по-старчески устало, в его потускневших глазах играли волны тысячи океанов. И было печально осознавать, что, имея возможность увидеть все, Чондэ не хочет ничего видеть. Но еще печальнее было то, что на смену радости всегда приходила невыносимая тоска, омрачавшая самые счастливые минуты. Дело, вероятно, в возрасте. Ведь Оле-Лукойе живет уже больше ста лет, если это можно назвать жизнью.

Чондэ нащупал в кармане картонный истрепавшийся уголок карты и, ухватив её двумя пальцами, вытянул на свет.

— Не так уж и долго осталось, не так ли… братик? — Оле опустил уголки губ, разглядывая аккуратно выведенное собственное имя на карте, и небрежно сунул её обратно в карман. Оле-Лукойе махнул рукой, и сильный порыв ветра прошелся по палубе, вздымая полы пальто, играя с волосами, поднялся вверх и ударил в поднятые паруса.